Натаниэль выпил кофе из фляжки и зевнул. Прямо перед караваном скрывавшееся солнце обнаружило свой сияющий скальп.

– Мистер Стромлер, – окликнула Иветта.

Джентльмен придержал коня.

– Да?

Женщина указала хлыстом на следующую за фургоном цепочку оставшихся бесхозными лошадей.

– Мы с Брентом хотели бы поделиться с вами добычей.

– Спасибо, но в этом нет необходимости.

– Денег у нас больше нет, – объяснила Иветта, – но мы готовы дать вам больше обещанного. Тем более что с вами столько всего случилось…

Принять благотворительность от разрушенной семьи Натаниэль не мог.

– Каждая лошадь должна принести не меньше ста сорока долларов, – продолжала Иветта, – за исключением черного мустанга – он уже довольно стар.

Натаниэль покачал головой.

– Боюсь, что…

– Пожалуйста, возьмите, – попросил Брент. – Позвольте нам с сестрой сделать хоть что-то хорошее в этом ужасе. Помочь вам с гостиницей.

Джентльмен знал, что ничего другого, кроме как принять подарок, ему не остается.

– Спасибо.

Брент приподнял ковбойскую шляпу и посмотрел на джентльмена.

– Если вам когда-нибудь понадобится помощь – любая, свяжитесь со мной. Мы с сестрой будем какое-то время на ранчо Плагфордов в Шолдерстоуне. Может, и насовсем там останемся. Зависит от того, как заживут мои раны.

– Спасибо за предложение.

– Оно от чистого сердца.

– Знаю.

* * *

Лизвилль возник на горизонте в половине шестого. Сидя на крапчатом мустанге и ведя в поводу шесть лошадей, Натаниэль попрощался за руку с Брентом и Иветтой и помахал мистеру Апфилду. Маленький блондин не поднял головы.

* * *

Джентльмен взял курс на ранчо Сейблов, расположенное к юго-западу от города, где продал приведенных лошадей худощавому обладателю густой бороды за восемьсот пятьдесят долларов, без торга. Продавец и покупатель поплевали на ладони и ударили по рукам, трижды тряхнув сплетенными кистями.

Выбрав из водопада седых завитков на лице пару зерен кукурузы, Айзек Сейбл заметил:

– Тут некоторые поговаривали, что вы взяли бессрочный отпуск. – Хозяин ранчо пожевал зерна. – Рад, что вернулись в Лизвилль.

И хотя Натаниэлю казалось, что большей частью он все же не вернулся, ему пришлось ответить:

– Спасибо.

* * *

Проезжая по центральной улице, Натаниэль миновал кузницу, где впервые встретился с Плагфордами и увидел стрелка, который и свалил его в конце концов. Городок выглядел маленьким и каким-то нереальным – настольной игрой в цивилизацию посреди громадного дикого мира. Далее джентльмен направил коня в юго-западную часть города, заглядывать куда избегал много месяцев. Несколько любопытных с интересом рассматривали мустанга с застывшими пятнами крови, а два клиента сапожной мастерской даже окликнули его, но он никак не отозвался и проехал дальше, не поворачивая головы.

Лошадь доставила задумчивого всадника в конец улицы и остановилась возле «Первоклассной гостиницы Стромлера». Молча и спокойно джентльмен оглядел открытые стихиям комнаты и коридоры незавершенного строения, подвергшегося нашествиям песка, дождя, ветра, перекати-поля, койотов, бродяг и времени.

Натаниэль смотрел на разрушенную мечту – и ничего не чувствовал. Он тронул поводья и направил мустанга прочь. Теперь за ним тянулась длинная тень. Джентльмен надеялся, что хотя бы женщина, которую он любил так долго, сможет разбудить его едва тлеющие угли. Солнце садилось, и всадник торопил усталого коня.

* * *

Войдя в стойло, где прежде квартировала буланая, крапчатый оценил своих ржущих соседей. Оставив животное на новом месте, Натаниэль отряхнул от пыли синий костюм, пропахший лошадьми и потом, но хотя бы не запачканный кровью, как желтый, или мерзкими выделениями скорпионов, как смокинг.

Разбив свое бледное отражение в лохани, он плеснул водой на сухую пыльную кожу, вытер руки о штаны, вышел из конюшни и направился по галечной дорожке к темной коробке, дому Футменов. Слившийся с тенью человек, в котором Натаниэль узнал негра Сэра, отвернулся, не поздоровавшись.

– И сколько ж дней в неделе? – прогремел далекий голос.

Скользнув взглядом по строению, Натаниэль увидел на западной части веранды привычное мерцание трубки Иезекиля.

– Так вот в чем проблема, а? Не знаем, сколько дней в неделе?

Хозяин ранчо покачивался на подвешенной на цепях скамеечке, и трубка образовала в темноте красную дугу.

– Не так уж и хороши эти школы на востоке.

Пререкаться с Иезекилем не хотелось, и джентльмен просто пропустил выпад мимо ушей.

– Семь, – констатировал хозяин фермы. – Семь, а не десять.

Трубка пыхнула, высветив сердитые брови.

– Добрый вечер, мистер Футмен, – ответил Натаниэль.

– Харриет! – крикнул старик.

– Да? – откликнулась женщина через окно кухни.

– Думаю, мистер Стромлер что-то забыл. Ручку дорогую или запонки золотые… А может, яблоко недоеденное…

– Ты почему так говоришь?

Трубка снова полыхнула и потемнела.

– Он вернулся.

Защищаться не хотелось, и Натаниэль поднялся на две ступеньки и шагнул на веранду.

Растрепанная голова Иезекиля вынырнула из-за угла.

– Вид у вас не больно-то впечатляющий.

Натаниэль протянул руку к сетчатой двери.

– Кэтлин в детской, – мягче добавил хозяин ранчо.

– Спасибо.

– Она уж собираться утром стала.

Новость должна была встревожить, но джентльмен ощутил лишь некоторую отстраненную озабоченность. Вежливо кивнув, он открыл сетчатую дверь, вошел в дом Футменов (здесь знакомо пахло слишком пряным пирогом), пересек клетчатый коврик, поднялся на второй этаж и, сделав еще четыре шага, оказался у закрытой двери детской. Из своей комнаты высунулся Ортон, любознательный подросток, сын Иезекиля и Харриет.

Натаниэль шагнул прямо к нему.

– Никогда больше не подглядывай за моей невестой. – Он сжал кулаки.

– Я просто…

– Никогда!

Мальчишка отступил в комнату, захлопнул дверь и повернул ключ.

Пульс застучал в груди и плече, как два отдельных сердца. Он рассердился на Ортона, но по-настоящему его расстраивало то, какие ужасные вещи творят с женщинами мужчины, а также то, что он был готов ударить тринадцатилетнего мальчишку. Джентльмен устало покачал головой и обернулся. В открытом дверном проеме детской в зеленом шелковом халате стояла его черноволосая невеста, Кэтлин О’Корли.