Я покачала головой и закусила губу в сомнении.

– Рабы в Риверане так и произносят ее имя – Фьетра. И я совершенно точно не знаю больше никого с таким именем.

Джейми задал пару вопросов Ронни Синклеру – невзначай, так, чтобы не дать повода для встречных расспросов или сплетен, – но бондарь знал не больше того, что уже рассказал мне: записку ему передал жестянщик с нехитрым указанием адресата: «для целительницы».

Я наклонилась над столом, высоко подняв свечу, чтобы еще раз посмотреть на записку. Буква «Ф» в подписи была выведена нерешительным, несколько раз повторенным росчерком – автор сделал больше одной попытки, прежде чем решился подписать письмо. Тем больше доказательств в пользу нашей версии, решила я. Я не знала, считалось ли в Северной Каролине противозаконным учить рабов читать и писать, но это совершенно точно не поощрялось. Хотя присутствовали явные исключения – например, рабы, образованные в угоду хозяевам, как сам Улисс, – это было в целом опасным навыком, причем таким, который раб будет стараться скрыть.

– Она не стала бы рисковать, посылая весточку вот так, не будь положение дел серьезным, – сказал Роджер. Он стоял позади Бри, положив руку ей на плечо и глядя вниз на записку, которую она пальцами прижимала к столу. – Но что могло случиться?

– Тебе в последнее время приходили вести от Иокасты? – спросила я Джейми, но я знала ответ еще до того, как он покачал головой. Любые новости из Риверана, которые достигали Риджа, становились достоянием общественности в течение нескольких часов.

Мы не поехали на собрание на горе Геликон в этом году – на Ридже было слишком много дел, к тому же Джейми старался избегать горячих политических дебатов. Но Иокаста и Дункан должны были быть там. Если бы что-то случилось, то слухи достигли бы нас уже давно.

– Значит, это не просто серьезно, но и касается лично рабыни, – сказал Джейми, – иначе Иокаста или Дункан написали бы сами. – Он один раз постучал своими негнущимися пальцами по бедру.

Мы стояли вокруг стола, глядя на записку так, будто это был маленький белый кусочек динамита. Холодный воздух наполнил запах варящейся колбасы – домашний и умиротворяющий.

– Но почему вы? – спросил Роджер, глядя на меня. – Думаете, это может быть что-то, связанное со здоровьем? Может, она заболела или, например, забеременела?

– Это не болезнь, – сказала я. – Слишком срочное дело.

До Риверана была по меньшей мере неделя езды – в хорошую погоду и без происшествий. Бог знает, сколько этому письму пришлось путешествовать перед тем, как оно достигло Риджа Фрейзеров.

– Но что, если она беременна? Это возможно. – Брианна поджала губы, по-прежнему хмурясь на записку. – Я думаю, она считает маму другом. Мне кажется, тебе она сказала бы прежде тети Иокасты.

Я неохотно кивнула. Дружбой это можно было назвать только с большой натяжкой – люди с такими разными жизнями, как у нас с Федрой, не могли быть друзьями. Отношения сдерживалась многими факторами – подозрением, недоверием и пропастью других отличий, налагаемых рабством. И все же определенная симпатия между нами существовала, это было правдой. Я работала вместе с ней бок о бок – выращивала и собирала травы, готовила их для засушки и объясняла их назначение. Мы вместе похоронили мертвую девочку и прятали беглого раба, которого обвинили в ее убийстве. У нее были способности к уходу за больными, и она знала немного о травах. Но что-то вроде неожиданной беременности…

– И что в таком случае она может от меня ожидать? – думала я вслух, и кончики пальцев холодели от размышлений. Нежданный ребенок от рабыни не озаботит владельца – напротив, он будет приростом капитала. Но я слышала истории о рабынях, которые убивали детей при рождении, только чтобы они не росли рабами. Однако Федра была домашней рабыней, с ней хорошо обращались, к тому же я знала, что Иокаста не разлучает семьи рабов. Если дело в ребенке, то ее ситуация была не настолько отчаянной – хотя, разумеется, не мне об этом судить.

Я выдохнула облачко пара, полная сомнений.

– Я просто не понимаю почему… Я хочу сказать, она вряд ли ожидает, что я помогу ей избавиться от ребенка. А если это что-то другое… то почему я? Есть повитухи и целители куда ближе. В этом нет никакого смысла.

– А что, если… – начала Брианна и резко остановилась. Она сжала губы в раздумье и переводила взгляд с меня на Джейми. – Что, если, – повторила она осторожно, – она беременна, но отец кто-то… кто им не должен быть?

У Джейми в глазах зажглись настороженно-шальные искры, усиливая сходство с Брианной.

– Кто, девчушка? – спросил он. – Фаркуард Кэмпбелл?

Я рассмеялась в ответ на это предположение, а Брианна весело фыркнула, и пар от ее теплого дыхания заклубился над ее головой. Идея о чопорном – и весьма пожилом – Фаркуарде Кэмпбелле, соблазняющем домашних рабынь, была…

– Ну, нет, – сказала Брианна. – Хотя у него ведь столько детей. Но я просто подумала – может, это Дункан?

Джейми прочистил горло, избегая при этом моего взгляда. Я прикусила губу и ощутила, как лицо начала заливать краска. Дункан признался Джейми в хронической импотенции перед тем, как жениться на Иокасте, но Брианна об этом не знала.

– О, думаю, это маловероятно, – отозвался Джейми немного придушенно. Он закашлялся и отмахнулся от дыма, идущего от жаровни. – Откуда тебе в голову пришла эта идея, девчушка?

– О, дело не в Дункане, – заверила она его. – Но тетя Иокаста… ну, уже не молода. И ты сам знаешь, какими могут быть мужчины.

– Нет, какими? – невинно спросил Роджер, заставив меня кашлянуть, скрывая смешок.

Джейми посмотрел на нее с долей цинизма во взгляде.

– Знаю куда лучше тебя, a nighean. И хотя я не стал бы ручаться за иных мужчин, я готов держать пари, что Дункан не из тех мужчин, что стали бы нарушать брачные клятвы ради черной рабыни своей жены.

Я поперхнулась, и Роджер приподнял одну бровь, глядя на меня.

– Вы в порядке?

– Да, в порядке, – ответила я сдавленно. – Все… нормально. – Я прижала краешек шали к моему, без сомнения, пунцовому лицу и демонстративно закашлялась. – Что-то… здесь очень дымно, не находите?

– Может, и так, – согласилась Брианна, обращаясь к Джейми. – Может, тут что-то другое. Но Федра адресовала письмо «целительнице» скорее всего потому, что не хотела использовать мамино имя на случай, если кто-то увидит записку прежде, чем она дойдет сюда. Я подумала, что, может, ей вообще нужна не мама, а ты.

Это отрезвило и меня, и Джейми, и мы переглянулись. Такое точно было возможно, но ни одному из нас не пришло в голову.

– Она не могла адресовать письмо ни одному из вас, не вызвав таким образом пересудов и вопросов, – продолжила Брианна. – Но она могла написать «целительнице», не называя имени. Она знает, что если приедет мама, то вместе с ней приедешь ты, особенно в это время года. А если нет, мама может открыто за тобой послать.