Маркус стоял спокойно, но не спускал глаз с Петра и Кирилла. Луиза вспомнила о Мине – она постоянно вспоминала о Мине – и о том, с каким подозрением он сразу же отнесся к этой парочке. Отчасти потому, что в этом и заключалась его работа, но еще и потому, что ему постоянно хотелось активных действий. Рот Луизы наполнился слюной, она сглотнула. Пашкин завел разговор о ценах на нефть – в сущности, заявленная причина встречи, – но и это не доставило Уэббу удовольствия. Беседа развивается не так, как он предполагал, подумала Луиза. Ему оставалось лишь понимающе кивать и изредка поддакивать. Он планировал провести вербовку, но понятия не имел, как это делается. А у Аркадия Пашкина были свои планы, которые, судя по всему, заключались в том, чтобы тянуть время до…

До того момента, когда внезапно раздались переливчатые завывания сирены, как будто со всех сторон – сверху, снизу, из-за дверей. Звук не был пронзительным, скорее улюлюкающим, прерывистым, безошибочно передававшим одно-единственное требование: немедленно покинуть помещение.

Маркус обернулся к огромным окнам, словно бы готовясь дать отпор надвигающейся угрозе. Уэбб вскочил так резко, что опрокинул стул, и спросил:

– Что это?!

Луиза решила, что это самый дурацкий вопрос на свете, однако и сама не удержалась:

– Что происходит?

– Похоже на ту самую чрезвычайную ситуацию, о которой мы вчера говорили, – сказал Пашкин, не вставая из-за стола.

– Так вы об этом знали?

Пашкин снова открыл портфель, достал оттуда пистолет, вручил его Петру и сказал:

– Увы, да.

Без самолета ангар казался огромным. Широко распахнутые двери и солнце, озарившее углы, привлекали внимание к тому, чего там не было. Первым в списке отсутствующих предметов числились мешки удобрений. На месте, где они лежали раньше, виднелась россыпь какого-то порошка, будто один из мешков надорвался. И больше ничего.

– Она ранним утром улетела. Я видел.

– Знаю.

– Там какая-то проблема? Ну, с самолетом?

Нет, след остался не только в том месте. Невзирая на протесты измученного тела, Ривер опустился на колени и, пригнувшись к самому полу, пристально всмотрелся.

К ангару подъехал еще один джип, послышались сдавленные выкрики командира. Похоже, кто-то огреб по полной.

По бетонному полу к боковой двери тянулась еле заметная дорожка коричневого порошка.

Риверу показалось, что он ухватился за один конец длинной нитки. А мерзавец на другом конце продолжал ее дергать.

– Если Келли грозит опасность, то я… – начал Грифф и осекся, но, судя по его окровавленному лицу, он готов был голыми руками превратить неведомую угрозу в фарш.

– Что здесь происходит?

В ангар вошел командир, в офицерском мундире, что, по его мнению, возвышало его авторитет перед гражданскими.

– Объясни ему, – бросил Ривер Гриффу и рванул к боковой двери.

– Эй! Куда? Стоять!

Но Ривер уже выбежал к восточной стене ангара, откуда виднелась металлическая сетка ограды полигона и сам полигон – поле невыразительной зелени, а также переполненный мусорный бак, прикованный цепью к столбу ограды, и штабель мешков с удобрениями; на боку самого верхнего мешка зияла прореха, откуда на землю сыпался коричневый порошок. Ривер пнул мешки ногой. Настоящие. Самые что ни на есть осязаемые.

А потом к нему подошли.

– Ты напал на моих бойцов, – было заявлено ему. – И утверждаешь, что ты якобы сотрудник госбезопасности. В чем, собственно, дело?

– Мне нужен телефон, – сказал Ривер.

Высоко в небе, за много миль к юго-востоку от Апшота, над лондонскими пригородами – скоплениями красных и серых крыш, которые соединялись извилистыми полосами асфальта, обрамленными цепочками деревьев, и перемежались полями для гольфа, – Келли Троппер ощущала нарастающее возбуждение. Это был не обычный полет. Он закончится совсем по-другому.

Словно подчеркивая это, из радио послышался требовательный голос. «Немедленно сообщите свой опознавательный код или официально уведомите о неисправности летательного аппарата. За неимением таковой незамедлительно возвращайтесь в согласованный воздушный коридор, иначе вам грозят суровые последствия».

– Интересно, что имеется в виду? Ну, под суровыми последствиями.

– Да не волнуйся ты!

– Я не думал, что нас так рано заметят, – сказал Дэмиен Баттерфилд.

– Ничего страшного. Томми предупреждал, что такое может произойти.

– Да, но Томми-то не с нами.

Отвечать на это заявление не имело смысла.

Как и остальные члены летного клуба, Келли и Дэмиен, дети приезжих, дружили всю сознательную жизнь. Их родители перебрались в живописный скучный Апшот из больших интересных городов. Вся молодежь считала, что предки сделали совершенно необъяснимый выбор, но сами тоже не уезжали из Апшота. Для Келли Апшот представлял единственную возможность летать; самолет принадлежал Рэю Хедли, а члены летного клуба платили за аренду и обслуживание. Иногда Келли задумывалась, что еще удерживает ее в деревне, где она провела детство и юность. Может быть, обычная трусость, страх перед большим миром? Впрочем, Томми говорил…

Вот, кстати, Томми. Вообще-то, он любопытный тип; все считали, что он просто торгует яблоками вразнос, но он знал всех жителей Апшота и все, что происходило в деревне, будто ему об этом постоянно докладывали. Будто он находился в самом центре обширной сети. С ним всегда можно было поговорить, он знал все и обо всех. И о Келли, и обо всех ее друзьях, и об их родителях. Отец Келли перебрасывался с Томми парой слов всякий раз, когда тот стоял у магазина или ходил по деревне, помогал по хозяйству, что-то кому-то чинил. Правда, среди недели он исчезал неизвестно куда. Может, где-то была еще такая же деревушка и Томми обретался там, среди других людей, но Келли никогда и ни с кем этого не обсуждала. Томми Молта вообще никто не обсуждал – он был общим секретом. Так что да, Томми, конечно, любопытный тип, но это ее давно не удивляло; он просто был частью Апшота, и все.

Так вот, Томми говорил, что есть много способов доказать свою смелость – и себе самой, и всему миру. Очень много способов.

Теперь Келли уже и не помнила, она сама это придумала или Томми ей подсказал.

– Мам, долго еще? – спросил Дэмиен Баттерфилд и сам захохотал над своей шуткой.

Радио снова зачирикало. Келли Троппер выключила его и тоже рассмеялась.

Где-то на северо-западе в небо поднялись еще два самолета – обтекаемых очертаний, темные и грозные. Они вылетели на охоту.

Всю дорогу таксист костерил поганых демонстрантов, этих лодырей, которые почем зря толпятся на дорогах и только мешают работать, а сами ничего путного не делают, хотя вот если кому действительно интересно, как расправиться с банкирами…