— А мой Джорджио? — Телохранитель Дюси.

— Для телохранителей мы организовали закуску у дорожки для боулинга. Вы будете в полной безопасности даже в его отсутствие. На деревьях вокруг «Каса-Боус» я разместил пятерых снайперов из «Дельта-форс»[50]. — Пиппа не стала подносить зажигалку, хотя Дюси вставила сигарету в мундштук в стиле ар-деко. — Впрочем, если хотите, Джорджио может вернуться в машину и мучиться там на жаре следующие несколько часов.

— О, ступайте к боулингу, — нехотя распорядилась Дюси. — И вычтите это время из отпуска.

— Я сейчас вернусь, сеньора Боус, — бросила Пиппа ошеломленной Ли.

Дюси потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя, пока Космо проводил ее через холл. Гермафродиты всегда ее очаровывали. Это экзотическое создание выглядело как плод скрещивания Трумана Капоте, Эль Макферсон и Али-Бабы. Прибыв в «Каса-Боус» всего сутки назад, он вполне освоился, руководил всем в доме и отдавал себе в этом отчет. Космо не предпринял ни малейшей попытки отнестись к ней почтительно или хотя бы как равный, но именно высокомерно! На подобное не решался даже Калеб, ее муж.

— Где эта женщина отыскала вас, Космо?

— Вы имеете в виду мою дорогую подругу Оливию Вилларубиа-Тистлберри, чье имя вы, очевидно, забыли?

— Ну разумеется, кого же еще? — Дюси с досадой повторила. — Где она вас отыскала?

— Это закрытая информация. — Пиппа подхватила со стойки бара бокал с коктейлем. — Салют.

Загипнотизированная, Дюси не только не напомнила Космо, что категорически не пьет ничего, кроме мартини, но и осушила «зомби» одним глотком. Пиппа повторно наполнила ее бокал.

— Предлагаю взглянуть на нового Пуссена, пока толпа не стала слишком плотной. Как зовут вашего бультерьера?

— Каппа.

— Как «Каппа-Каппа-Гамма»? Кстати, курить разрешено только на улице. — Оставив Дюси с разинутым ртом у барной стойки, Пиппа передала Каппу одному из Вестминстерских специалистов и вернулась к парадному входу.

— Как дела, сеньора?

— Космо, я восхищена вашей бравадой, но Дюси нельзя раздражать. Без нее я пропала.

— Вам это может показаться странным, но она любит, когда ее шлепают. У меня огромный опыт работы с известными личностями.

— У нас что, в самом доле на деревьях снайперы из «Дельта-форс»?

— Только цикады. — Автомобили заполнили дорожку перед домом. — Продемонстрируйте, что вы больше беспокоитесь о собаках, чем о дамах. И обращайте внимание на телохранителей.

— О мой Бог, — вздрогнула Ли. — Взгляните. Они все в костюмах и жемчугах, а я в джинсах и бейсболке.

— Отлично! Это день рождения собачки, а не президентский бал. Никому меня не представляйте. Вообще не смотрите на меня. Я просто обои.

— Это настоящая каторга, Космо.

— Ш-ш! Не подавайте виду, что вы знаете их имена. Дайте понять, что их имена не настолько важны, чтобы запоминать. — Пиппа стояла у дверей, пока не прибыла первая сотня гостей. Ли постепенно постигала смысл антипретенциозности. Где же Коул? И Мосс? Они должны были к полудню быть на месте, трепаться с гостями и поджаривать задницы у гриля. «Кто-нибудь обязательно тебя подведет. Подготовь план Б».

Пиппа пробралась сквозь толпу гостей, с радостью отметив, что они распробовали «Зомби» и на верном пути к полному «зомбированию». Телохранители в боулинге открывали уже второй бочонок пива. Вокруг вестминстерских экспертов и в «художественном ателье» царило оживление. Около гигантских тунцов выстроилась гораздо большая очередь из любопытных, чем возле Пуссена. Руди развлекал публику, открыв дверцы печи и вызвав хор ахов и охов, когда один за другим вынимал противни с тарталетками.

— Не для вас! — кричал он, шлепая по рукам, обвешанным драгоценностями. Все думали, что он шутит.

Пиппа вернулась к парадному входу. Большинство гостей уже явились; Коул и Мосс — еще нет.

— Где ваш супруг? — поинтересовалась она у Ли.

— Меня меньше всего интересует, где он. Неужели этот ублюдок всерьез рассчитывает, что я поверю, будто он понятия не имеет, как сережка оказалась в его кармане?

— Может, он подобрал ее на обочине.

— Такую жемчужную дешевку? Банально!

— Вы бы предпочли сапфир? Коул обещал зажарить тунца. В моем графике объявлена красная степень опасности. — Пиппа достала телефон. — Наберите номер мужа, сеньора. Срочно.

Мосс ответил после первого же звонка:

— Да?

— Где вы, сеньор Боус?

— Пытаюсь заработать ваше жалованье. Шестьдесят пять тысяч штук, если я правильно помню.

— Если вы не появитесь через десять минут, мы сварим в вашем джакузи трех огромных тунцов. Я не шучу.

Пиппа нажала кнопку отбоя, и тут у входа затормозило такси. Круглолицый молодой человек в спортивном костюме взбежал по ступенькам.

— Насколько я понимаю, здесь сегодня соревнования.

Пиппа побледнела — обладателя двух десятков золотых медалей Олимпийских игр 2004 года она не ждала.

— Спасибо, что пришли, мистер Фелпс. Вижу, у вас отличное чувство юмора.

— Вообще-то я просто оказался в городе, и комитет прислал меня сюда.

Пиппа решила начать соревнования по плаванию. Она отвела Фелпса к бассейну, максимально честно объяснила ему ситуацию и пообещала закончить все через час. Потребовалось совсем немного времени и слов, чтобы прийти к соглашению: Майкл Фелпс потолкается возле бассейна, а после соревнований раздаст автографы, по тысяче долларов за штуку. За две тысячи с ним можно будет сфотографироваться. Сборы поступят в Олимпийский комитет. Он оказался славным малым. И собачки оказались отличными спортсменами. Час спустя Фелпс собрал сто тысяч, а процесс все еще продолжался. Дамы были вне себя от восторга.

Наконец явились Мосс и Коул. Придя в бешенство при виде сотни псов, плещущихся в его бассейне, Мосс удалился в библиотеку, громыхнув дверью. Пиппа погнала Коула к грилю.

— Где вы оба весь день болтались?

— Встречались с мафиози, подонками и продажными юристами.

— Не смешно.

— А я и не шучу.

Не важно. Пиппа указала на три туши в глыбах льда:

— Приступайте к приготовлению!.. Он погасил огонь.

— Я тут подумал, Космо… Есть способ получше.

— Это какой же?

— Сашими.

Ну конечно, это выход.

— Отличная мысль.

Коул прекрасно знал, как обращаться с крупной рыбой. К тому времени как Пиппа раздала призы и вручила Фелпсу чек на сто шестьдесят тысяч долларов, первый тунец, в виде тоненьких прозрачных ломтиков, был разложен по тарелкам мейсенского фарфора.