Ревнивый любовник оборвал жизнь Полины. Ей не было и тридцати. Что такое три десятилетия перед вечностью измененного? Демьяна сводила с ума мысль о том, что ни в одном закоулке тесной планеты, её больше нет. Он отказался от музыки — единственного спасения, потому что она отчаянно напоминала о Полине. Позволил душе черстветь в беззвучии, и лишь спустя десятилетия отважился слушать. Но не исполнять. Казалось, он обожжется, стоит пальцам коснуться клавиш. Полыхнет огонь и пожрет его целиком: и тело, и душу.

У Полины осталась маленькая дочь, которую он забрал. Её воспитывали проверенные люди, семья Миргородских. Он не занимался девочкой сам, но и отказаться от неё не сумел.

Наталья не помнила матери, но с детства знала их с Полиной историю. К приемным родителям она относилась снисходительно-терпеливо и уехала сразу, как повзрослела. Считалось, что род чувствующих — Миргородских — начался именно с неё, и правду знали только трое. Третьей была Анжела.

Несмотря на внешнюю схожесть, Наталья выросла более жесткой и в то же время гибкой, чем мать. Её не смущала смена эпох, времен и режимов, чувствительность в ней осталась за порогом детства. Она точно знала, чего хочет от жизни, и всегда получала это — так или иначе. Со временем они с Демьяном нашли общие увлечения, на которых выросла их дружба.

Она звонила, чтобы справиться о самочувствии, и Демьян попросил Наталью не приезжать. Не хотел рисковать и навлекать на неё неприятности. Особенно пока не известно, кто пытался до него добраться.

Письма Полины Демьян до сих пор хранил в сейфе, в изящной деревянной шкатулке ручной работы, которую когда-то подарил ей. Он не перечитывал их со дня её похорон. Запер бесконечно далеко, чтобы не касаться счастья, в котором смерть поставила точку. Там же он держал и список имен выживших.

В ближайшее время ему предстояло то же, что и Элизабет. Он знал, что затягивать нельзя. Весть о произошедшем просочилась в прессу, начались звонки и вопросы. Журналисты называли это покушением на известного бизнесмена. Хотелось бы ему, чтобы все оказалось так просто. Он должен собрать всех и назвать преемника, но Демьян был не готов. Кто-то уже наверняка поставил на Анжелу, кто-то — на Михаила.

Временами Демьяну хотелось вышвырнуть женушку с её фальшивым состраданием из дома, а следом — приходящего врача и медсестру. Как только они выходили за дверь, он поднимался, несмотря на боль и запреты медиков — и просто ходил по комнате до тех пор, пока слабость начинала накатывать волнами и перед глазами шли темные круги. Демьяну казалось, что все вокруг считают его инвалидом и уже списали со счетов. Он должен встать на ноги как можно скорее и сделать это сам!

Он вспоминал и о Ванессе, но всякий раз откладывал телефон в сторону. Демьян не хотел, чтобы она видела его таким. Уязвимым, запертым в доме за семью замками, за спинами охранников. Он просмотрел список вызовов и не нашел ни одного звонка от неё. Последний раз они разговаривали в тот злосчастный вечер, и Демьян даже не знал, в Москве ли она сейчас.

В довершение всего ему позвонил Рэйвен. Рассыпался в пожеланиях выздоровления, наверняка мысленно желал побыстрее сдохнуть и завещать список ему. Американец сообщил, что по Фелисии нет ничего нового, и что он готов приехать, как только Демьян сможет его принять. Ненароком добавил, что Ванесса встречалась с Анжелой, чтобы обсудить их встречу, но толкового ответа не получила.

Демьян сдержанно поблагодарил, сказал, что пригласит его к себе в ближайшее время, а после с трудом удержался от желания грязно выругаться. Американец мухлевал за его спиной, умолчал о выжившей измененной, а теперь собирался идти на поклон. Как же осточертело грязное лицемерие и закулисные игры! И если бы только на общей сцене, но нет. В его личной гримерной тоже разыгрывались нешуточные спектакли.

Анжела прибежала по первому зову и застыла рядом, внимательная и заботливая. В свете его предположений о сговоре с Михаилом, её участие выглядело издевкой.

— Почему ты не сказала о звонке Рэйвена? — жестко спросил он. — И о разговоре с Ванессой?

Выражение лица Анжелы резко переменилось, губы дрогнули, на глазах выступили слезы. Демьяну было наплевать на её чувства — она слишком долго испытывала его терпение. Нытьё, скандалы, жалобы и упрёки постоянно капали, и в конце концов чаша весов рухнула вниз.

Анжела судорожно сжимала и разжимала пальцы, но ответила на удивление спокойно.

— Рэйвен попросил о встрече с рыжей, — она избегала его взгляда. — Они здорово переживают, как бы убийца не добрался до тебя. По всей видимости, им что-то нужно. И ему, и ей. Я посчитала, что их интересы обождут.

Демьян глубоко вдохнул и тут же поморщился от резкой боли.

— Ванесса. Её зовут Ванесса. Я не просил тебя решать, по каким вопросам меня беспокоить, а по каким нет. Появляются новости, любые — с ними ты идешь ко мне. Сразу. Не оцениваешь, а просто доводишь до меня. Надеюсь, это понятно?

— Да! — крикнула Анжела, и тут же побледнела. Скрестив руки на груди, она отступила на несколько шагов. — Прости. Я и так сказала бы спустя пару дней.

«После того, как прошло полторы недели».

Демьян подавил гадкое желание заставить Анжелу пригласить Ванессу к нему. Глубокой занозой саднили её ядовитые слова о том, что американцы волнуются за него, потому что им что-то нужно. Ванесса переживала за него? Или за потерю бесценного источника сведений об отце?

— Ты больше ничего не собиралась сказать мне? Если так, то лучше вспоминай сразу.

По лицу Анжелы прошла судорога, словно от боли. Она наконец-то встретилась с ним взглядом. В небесно-голубых глазах застыли тоска и мольба.

— Рыжая рвалась увидеть тебя. Я сказала, что это случится не скоро.

Демьян терпеть не мог такой взгляд и выражение лица — как у побитой собаки. Их отношения с самого начала спотыкались именно об её ревность. Анжела вела себя, как нищенка, хотя у ног лежали несметные богатства. Раз за разом, хотя до настоящего дня у неё был один серьёзный повод для ревности. Его чувства к Полине.

— Ты свободна, — резко бросил он.

— Демьян…

— Уходи.

Мольба сменилась непониманием обиженного ребенка. Она смотрела на него так, словно не верила его словам, даже покачала головой.

Демьян не дождался её ухода, и набрал номер Ванессы. Мог взять телефон в левую руку, но включил громкую связь. На Анжелу было жалко смотреть, она медленно пятилась к двери. Как нашкодившая девчонка, которую строгий отец выставил за дверь.

— Дэмиан?! Наконец-то! — волнение и облегчение в голосе Ванессы смешались в светлую радость.

Анжела дернулась, как от удара, развернулась и выбежала из комнаты, но нынче он думал не о ней.

Ванесса провела почти две недели в Москве, одна, в безвестности, дождалась его звонка и не уехала. Демьян отшвырнул все сомнения по поводу её искренности на самое дно души. Хватит с него подозрений и прочей мерзости.