— Не переживай. Вы помиритесь. Он женится на тебе, и тыродишь ему двоих детей, мальчика и девочку.

— И умрем мы в один день. Я с утра, а он к обеду.

— Зря смеешься, — обиделась Кармен. — Я этовижу так же ясно, как ты свой рояль.

— Ни хрена ты не видишь, старая пьяница, —буркнула я, но она и ухом не повела.

— Все будет так, как я сказала. Тогда ты вспомнишьмамашу Кармен и захочешь угостить ее рюмочкой, — хитро прищурилась она.

— Морда треснет, — направляясь к роялю, проворчалая, но все же так, чтобы Кармен не слышала. — Мамули, папули кругом…

Дождь опять зарядил на несколько дней. Потом пошел снег.Большие хлопья несло ветром, они падали на асфальт и тут же становились грязнойжижей. Увидеться с Машкой было невозможно, но мне разрешили передать ейпродукты. Чуть позже я стояла возле приземистого здания, окруженного забором сколючкой, и пыталась отгадать, глядя на окна, за каким из них Машка. На самомделе корпусов было пять, и тот, чей фасад я видела, административное здание,вряд ли там Машка. Но мне хотелось верить, что она смотрит в окно и видит меня.Я насквозь промокла, зябко дергала плечами и слизывала с губ снежинки. Свет вокнах начал гаснуть, и вскоре все они стали темными. А я побрела к дому, ногде-то на середине пути изменила траекторию и направилась в бар, где обычноотирались дружки Ника.

Мое появление было встречено настороженно. На бурную радостья и не рассчитывала — с тех пор как Ник принялся везде таскать меня с собой,парни предпочитали держаться от меня подальше, но на сей раз при моем появлениивоцарилось гробовое молчание. Правда, длилось сие недолго, приятели Ника,поглазев на меня секунд двадцать, вернулись к игре на бильярде, ночувствовалось, что моя особа их очень занимает.

Официантка принесла мне пиво, я сидела в гордом одиночестве,жалея, что вообще явилась сюда. А причина моего появления здесь была проста:мысль о недавних убийствах все еще меня занимала. Ник уверял, что всех четверыхубил Приходько, якобы тот сам перед смертью покаялся. Но лично я сомневалась —и в том, что он покаялся, и в том, что убил. Хотя в пользу версии Ника говорилтакой факт: ночной бродяга, ходивший за мной по пятам, с некоторых пор большене появлялся.

Парни, закончив партию, устроились за стойкой. Один из нихподошел ко мне с кружкой в руках и сел без приглашения, дружки проводили егозаинтересованными взглядами.

— Привет, — сказал весело.

— Привет, — ответила я.

— Слышала новость? Вовку нашли.

— Купреева? — уточнила я, он кивнул. — Чтозначит «нашли»? Он же вроде тетку хоронить уехал.

— Ага, — непонятно с какой стати развеселился мойсобеседник. — Выловили из речки с перерезанным горлом. — Он хитроприщурился, глядя на меня. Я пожала плечами, не зная, что ответить. —Говорят, у тебя был повод его не любить.

— А кого из вас я люблю? — удивилась я.

— Да и мы тебя на руках не носим, — резонноответил парень. — Но… Артем здорово нервничает. Как узнал о Вовке,помчался к Нику. Он уверен: трупы — твоих рук дело.

— Придурок, — усмехнулась я. — Ник за такуюсамодеятельность мне давно бы голову оторвал.

— Возможно. Но далеко не все так думают. Известно, чтоон питает к тебе слабость.

— Это Ник-то? — удивилась я.

— Ну, может, не слабость…

— Вы бы поменьше языками болтали, — вздохнулая. — Нику известно, кто убил парней, наглый дядя не так давно скончался.

— А как же Вовка?

— Так же, — передразнила я. — Сколько дней онпробыл в воде?

Вопрос поверг парня в глубокие раздумья.

— Короче, Артем сильно нервничает, — хмуроповторил он и добавил, поднимаясь:

— Я тебя предупредил, а там как знаешь. — Ивернулся к дружкам.

Я поспешила покинуть заведение. Настроение Артема былопонятно, так же как и то, что убийства связывают со мной. Действительно,логично предположить, что парней в самом деле зарезала я. Но мне эти разговорыни к чему. Излишний интерес к своей особе я не приветствовала.

Подходя к дому, я вдруг почувствовала, что за мной кто-тонаблюдает, остановилась и несколько минут вглядывалась в темноту. Никакогодвижения. Но чувство, что из глубины двора на меня кто-то смотрит, непроходило.

Я еще немного постояла возле двери в подъезд и наконец вошла.Свет горел только на втором этаже, я была уверена, что лифт уже не работает, инаправилась к лестнице. Наверное, я все-таки почувствовала приближениеопасности и поэтому сделала шаг в сторону, но слишком поздно. Удар чудовищнойсилы обрушился мне на затылок, я рухнула на колени, но, как ни странно,сознание не потеряла, глухо застонала и схватилась руками за голову, не в силаххоть как-то сопротивляться. Дважды меня ударили по спине, скорее всегорезиновой дубинкой, а потом, схватив под мышки, потащили из подъезда, сжавладонью рот. Предосторожность совершенно излишняя, кричать я не могла, в головестоял звон, ноги ослабли, удержаться на них я даже не пыталась, но к томумоменту уже сообразила, что нападавший был один. Мы оказались на улице, онвстряхнул меня и сказал:

— Двигайся, сволочь! — А я поняла, что это Артем.

Он тащил меня в глубь двора, где у него стояла машина,наградил меня еще двумя тумаками, правда, на сей раз бил кулаком, и запихнул вбагажник своей тачки. Ехали мы минут тридцать, за это время я смоглаокончательно прийти в себя и даже оценить ситуацию. То, что Артем не убил меняпрямо в подъезде, внушало определенные надежды. Но в целом перспективы нерадовали. Ни одному моему слову он не поверит, так что, выходит, сегодня либо яумру, либо он.

Я аккуратно пощупала свой затылок — крови не было, значит,голову мне этот придурок не пробил. Уже хорошо. Я немного помассировала шею,что позволило ненадолго отвлечься от скверных мыслей. Тут машина остановилась,хлопнула дверца, а вскоре и крышка багажника открылась. В темноте я с трудомразглядела Артема и порадовалась, что он по-прежнему один. Или не нашелпомощников, или желал сохранить свой подвиг в тайне.

— Вылезай, — буркнул он.

Я со стоном приподнялась и, неловко вывалившись избагажника, спросила с обидой:

— Ты что, спятил?