Лиза сознательно утрировала ситуацию, решив, что чем больше ужасов она наговорит, тем легче будет его убедить не вредить Диане.

— Ну, вот. А когда Диана выросла, ее, конечно, заметили. На работе к ней приставали начальники. Мужчины не давали ей проходу, соблазняли деньгами, подарками, обещали красивую жизнь. Ну, как она могла устоять? А когда она начала эту новую жизнь, в какое окружение она попала? В общество профессиональных содержанок, которые только и думали о том, как вырвать побольше денег у любовника или как женить его на себе. У кого ей было учиться чему-то хорошему?

— Бедная девочка, — саркастически пробормотал Полонский, но Лиза уже уловила, что тон его стал мягче. Вдохновленная этим изменением, она продолжила.

— А я ведь тоже раньше считала ее просто красивой стервой. Но она пришла ко мне такая несчастная, плакала, и, когда мы с ней разговорились, я поняла, что она совсем не такая. Она мечтает о семье, иметь свой дом, мужа, детей.

— Богатого мужа, большой дом, — уже больше по инерции вставил Полонский.

— Ну, скажем, не богатого, но обеспеченного, так как бедности ей хватило в детстве. Но она действительно будет предана ему, сможет обеспечить ему комфорт, будет заботиться о нем.

— Да она только одну яичницу и умеет готовить, — фыркнул Полонский. — И уж чего-чего, а представить ее с пылесосом в руках я тоже не в состоянии.

— А вот здесь ты ошибаешься, — с торжеством объявила Лиза.

— Она очень аккуратная, и дома у нее идеальная чистота. И готовить уже она умеет. Моя мама обучала ее целую неделю, и теперь она даже пирожки такие же может печь.

— Твоя мама? — изумился Полонский. — Ну, Эля ты меня не перестаешь удивлять. Твоей маме зачем-то это надо?

— Ну, я ее попросила. Сказала, что Даша моя подруга, что она едет в гости к своей будущей свекрови и очень переживает, так как не умеет готовить. А свекровь у нее строгая и будет недовольна, если увидит, что она ее сына не будет как следует кормить. Маме стало ее жалко, она взяла отпуск на работе и всю неделю учила ее.

— Ну, ну, — только и смог сказать Полонский. — А тебе зачем это было надо? Так стало жаль ее?

— Не только это, — загадочно сказала Лиза. — Я, между прочим, больше всех заинтересована в том, чтобы она вышла замуж за Эрика и уехала.

— Это еще почему? Давай выкладывай.

— Чтобы она была подальше от тебя, — выпалила Лиза, пристально глядя на него.

— Вот еще, — попытался возмутиться Полонский, но против воли расплылся в довольной улыбке. Ему было приятно, что она ревнует.

— А откуда она вдруг стала знатоком искусства? Это, конечно, твоя работа?

— Моя, — согласилась Лиза. — Я дала ей почитать книги. Она, конечно, знает только то, о чем прочитала на этой неделе, но твоему Эрику, я думаю, это вообще не важно. Он и сам ничего не знает.

— Ничего, он знает достаточно, чтобы преуспевать в своем бизнесе. А это самое главное.

— Послушай, все, о чем я тебя прошу, это дать ей шанс. Не рассказывай ничего Эрику, пусть он сам решает, подходит она ему или нет. Смотри, как он в нее влюбился. И ей он тоже понравился. Может, и в самом деле у них все будет хорошо. Не вмешивайся, не говори ему ничего, ладно?

— Да не собираюсь я ему ничего рассказывать. Он, в общем-то, взрослый человек и вполне сам может решить, что ему надо.

— Правильно, — обрадовалась Лиза. — А кроме того, если он в нее влюблен, то он тебе все равно не поверит, а только подумает, что ты ему завидуешь. И ты станешь ему врагом номер один.

— Слушай, чего это мы столько времени о них говорим, — вдруг спохватился Полонский. — У меня есть новость для тебя поважнее.

Ой, он, наверное, развелся со мной, было первой мыслью, мелькнувшей у Лизы в голове. Господи, пожалуйста, только не это, взмолилась она.

— Так вот, — продолжил он, не замечая ее испуга. — Можешь меня поздравить. Я сегодня подписал договор о продаже фабрики. Она уже не моя.

— Ой, — пискнула Лиза, — не может быть.

— Я же тебе еще в Италии говорил, что хочу продать фабрику и заняться только строительством. Ты разве не помнишь?

— Помню, только я не думала, что это действительно серьезно. И что так скоро. Что же теперь будет?

— В каком смысле? И вообще, чего ты так испугалась? Ты что, боишься, что я разорюсь?

— Нет, я просто думаю, что теперь будет с нами.

— С кем это с нами, со мной и с тобой?

— Нет, с теми, кто у тебя работает. В офисе, например.

— А с ними ничего не будет. Они все останутся на своих местах и будут продолжать работать. Просто у них будет новый хозяин, вот и все.

— А вдруг он не захочет их оставить, а наберет новых?

— Шутишь? У меня фабрику купил не полный идиот, а нормальный деловой человек, разбирающийся в бизнесе. Он же понимает, что в офисе работают люди, прекрасно знающие экспортную документацию, имеющие большой опыт в работе с клиентами, изучившие их вкусы, предпочтения и даже имеющие с ними какие-то личные связи. И ты думаешь, что он может уволить всех этих людей и набрать вместо них полный офис длинноногих Барби? Такие глупости никто не делает, — уверенно заключил он.

— Можешь за свою Веронику Анатольевну не бояться.

Да я за себя боюсь, подумала Лиза. Вдруг она с ним поссорится, или он разозлится, когда она ему, наконец, расскажет всю правду. Раньше у нее была надежда, что они все равно будут видеться на работе и она найдет способ помириться с ним. А что будет теперь? Она вообще не будет его видеть, и даже не будет знать, где он.

— Так ты что, больше не будешь вообще в офисе? — испуганно спросила она.

— Ну да, как это не буду. У меня еще осталось там много дел. Я должен представить нового хозяина вам всем, а потом каждого служащего ему. И вообще, мы договорились, что я еще некоторое время буду работать, пока не введу его в курс дела. Мне ведь надо передать ему всю документацию, познакомить со всеми проектами, представить его клиентам, агентам. В общем, работы хватит.

Слава богу, значит, у меня есть еще немного времени. За это время я должна обязательно придумать, как ему все рассказать. Даже представить себе не могу, что он сделает, когда узнает. Бросит меня, наверное, загрустила она.

— Что это ты так задумалась? — засмеялся он. — Боишься все-таки, что тебя уволят?

— Нет, просто представила, что завтра со всеми нашими будет, когда ты им объявишь эту новость.

— Да им не о чем волноваться. У них ничего не изменится, даже зарплата останется прежняя.

— Разве дело только в зарплате?

— А в чем еще?

— А человеческие отношения? Они ведь привыкли к тебе, к тому, что ты всегда с ними вежлив, никогда голоса не повышаешь. Потом в тебе они всегда были уверены, в том смысле, что им всегда вовремя выплатят зарплату и выплатят все правильно. И в том, что ты всегда заметишь хорошую работу и никогда никого не унизишь. Это не так уж мало.