Подводный царь, грозивший встарь, подрастерял права,

Не изменился лишь моряк, лихая голова!

Не сдавшийся в годину бед ни шторму, ни врагу,

Он свой дубовый табурет придвинет к очагу,

И здесь, в уюте и тепле, он жадно пьет вино,

И лжет — поскольку на земле прилгнуть разрешено.[53]

*  *  *

В качестве художественной литературы или даже легкого развлекательного чтива книги, подобные той, что я сейчас держу в руках, не годятся. Речь в них идет о живучести, вооружении, циркуляции, оборудовании, машинах и механизмах кораблей британского военно-морского флота, к тому же они изобилуют схемами, разрезами и проекциями. Тевтоны, в точности как и мы, подходят к этим вопросам с языческой тщательностью, московиты ни в чем им не уступают, и лишь галлы, натуры вольнолюбивые и артистичные, порой нарушают все правила, дабы вволю потешить свое тщеславие нравами нынешних британских моряков.

В этом, как мне представляется, неоценимую помощь им порой оказывают чрезмерно ретивые любители. В упомянутом опусе мне не попалось на глаза ничего такого, что свидетельствовало бы о дилетантизме автора, но однажды у меня в руках оказался труд некоего «М. де К.», основанный на беспристрастном описании одного из наших известных крейсеров. Автор, скрывший свое полное имя и ограничившийся инициалами, утверждает, что в нем содержится лишь изложение событий, имевших место в действительности, и ничего более. Действие развивается на протяжении всего двух дней; объем этого труда составляет двадцать семь страниц стандартного шрифта, не считая приложений, а что касается количества восклицательных знаков, то в этом он способен потягаться с любым из романов Дюма.

Я прочитал его самым внимательным образом, начиная с восхитительного пролога — стыд и позор, что наш флот так и не сподобился отыскать в своих рядах офицера, способного сочинить хотя бы страницу лирической прозы, — до яркого, счастливого и пылкого финала. И по первому впечатлению почувствовал себя обманутым. Если вы занимаетесь коллекционированием произведений художественной литературы, надобно иметь в виду, что библиофил подчас целиком и полностью зависит от своего агента.

Словом, я прочитал там, что этот самый «М. де К.» начал свою эпопею с того, что спрятался в одной из шлюпок крейсера ее величества «Архимандрит», пока тот стоял на рейде Фуншала. В интересах своей страны сей персонаж представился португальцем с Мадейры, спасающимся от воинской повинности. Его обнаружили в открытом море в восьмидесяти милях от берега и приставили помощником к коку. В этом нет ничего сверхъестественного и предосудительного, не так ли? Но уже на следующий день, благодаря своим недюжинным талантам и располагающим манерам, он был повышен до «внештатного вестового капитана» — причем эта должность, говоря его собственными словами, «была введена исключительно ради меня одного и предоставила в мое распоряжение беспрецедентные возможности, необычайно полезные для выполнения поставленной передо мной задачи, при выполнении которой одно некстати сказанное слово означало бы для меня окончательную и бесповоротную гибель».

Начиная с этого момента, небо и земля не смогли бы поразить воображение «М. де К.» чудесами, более невероятными, чем те, свидетелем которых он стал. Разумеется, если я правильно перевел его измышления. В конце концов мне стало ясно, что этот самый «М. де К.» — или беспардонный лжец, каких еще не видывал свет, или же...

Знакомых среди офицеров, матросов или морских пехотинцев из экипажа «Архимандрита» у меня не было, но инстинкт подсказывал мне, что я не ошибусь, если куплю билет третьего класса до Плимута.

Необходимыми мне сведениями я разжился у старшего котельного машиниста, двух матросов-артиллеристов и разнорабочего с торпедной фабрики. Они оказались настолько любезны, что наставили меня на путь истинный и привели по захолустным улочкам Девонпорта в таверну, расположенную в пятидесяти ярдах от моря. Мы выпили с хозяином, рыжеволосым здоровяком по имени Том Уэсселз; а когда мои сопровождающие удалились, я спросил у него, не может ли он познакомить меня с каким-нибудь старшиной или уоррент-офицером с «Архимандрита».

— С «Бедламита», должно быть, вы хотели сказать... ведь после его последнего походаони там все рехнулись чуть не поголовно!

— Ничего удивительного, — миролюбиво отозвался я. — Покажите мне живой образчик, чтобы я мог убедиться в этом собственными глазами.

— Великодушно прошу простить меня, разумеется, но... Для чего он вам понадобился?

—— Я хочу напоить его. Да и вас заодно — если не возражаете. Причем я хочу это сделать здесь.

— Звучит заманчиво. Попытаюсь сделать все, что смогу.

С этими словами он направился к прибою, облизывавшему гранитные ступени по другую сторону улицы. От мальчишки, прислуживавшего в таверне, я узнал, что влиянием ее хозяин обладал не меньшим, чем иные адмиралы.

Через несколько минут до меня донесся гул приближающейся толпы, который легко перекрывал голос мистера Уэсселза:

— Он всего лишь хочет угостить вас за свой счет. Бьюсь об заклад, что он поставит всем вам выпивку. Ну вот — входите и взгляните на него. Он не кусается.

Первым порог переступил квадратный малый с весьма необычными глазами, за которым последовали еще шестеро рослых и крепких военных моряков. Позади них топилась небольшая армия любителей выпить за чужой счет.

— Он — единственный, кого я смог разыскать. Его перевели на «Послушник» шесть месяцев тому. Да и на него я наткнулся совершенно случайно,  сиял мистер Уэсселз.

— Я командую паровым катером. Вся наша кают-компания обретается нынче на берегу. На борт они вернутся не раньше утра, — сообщил мне квадратный моряк с замечательными глазами.

— Вы с «Архимандрита»? — пожелал уточнить я.

— В яблочко. Точнее, был с него, если уж говорить по правде.

— Погодите минуточку. Я оттуда. — К столу протиснулся морской пехотинец в красном мундире с подозрительно блестящими глазами. — Ищете кого-нибудь с «Бедламита»? Мне... мне дали увольнительную по состоянию здоровья, ну я и поехал навестить родных в Льюисе и, сдается, чуток припозднился. Или нет?

— Ты уже получил все, что тебе причитается, — заявил ему Том Уэсселз, когда морской пехотинец уселся по-турецки прямо на пол.

— Здесь полно таких, у кого в глотке давно не было ни росинки, — раздался чей-то голос из-за двери.

— Я беру этого с «Архимандрита», — сообщил я, — и морского пехотинца.