в колокол, электровоз дал гудок, и поезд тронулся.

«Не только семья, но мое сердце раскололось пополам, и теперь у меня будто два сердца. Одно — в Херге, с Ревазом и Сандро, другое — в Тбилиси, с Татией.

…Длинный телефонный звонок. Я знаю, что это Реваз звонит из Херги, и сердце тревожно сжимается. Быстро поднимаю трубку.

— Алло, Резо, это ты?

— Нет, это Сандро, мама.

— Как ты, сынок?

— Хорошо. А ты? Ты как себя чувствуешь, мама?

— Я тоже… Я тоже хорошо.

— Татия хорошо учится?

Пауза.

Татия стоит рядом со мной и смотрит мне в глаза.

— Татия-то? Татия хорошо учится.

— И у меня все пятерки, мама! Теперь поговори с папой.

— Как ты поживаешь, Русико? — слышу я низкий голос Реваза.

— Хорошо, очень хорошо.

— Татия?

— Хорошо.

— Она тебя слушается?

— Да.

— Вам ничего не нужно?

— Нет.

— В воскресенье мы с Сандро приедем. Что вам привезти?

— Ничего.

— Как это ничего?

Пауза.

— Ну, понятно. До свидания. В воскресенье будем дома.

— До свидания.

Мое живущее в Тбилиси сердце словно в защитном панцире, поэтому оно так разговаривало с Сандро и Ревазом, а если снять с него его покров, то оно сказало бы так: плохо, очень плохо мне, сынок! Я знаю, что отец хорошо за тобой смотрит, ты здоров и учишься хорошо, на мне все же тяжело. Дурные сны не дают мне покоя, тоска меня гложет. Соскучилась, очень я соскучилась по тебе, сынок. Готова оставить Татию одну в Тбилиси и приехать к вам. «Как Татия учится?» Татия очень сдала в учебе, зато зачастила в кино. Сердит она меня, на нервы действует тем, что без конца крутится перед зеркалом…

«Как ты поживаешь, Русико?» Сам не знаешь? Нужно ли об этом спрашивать?

«Нужно что-нибудь?»

Много, очень много чего мне нужно, Реваз… Живопись я окончательно забросила, в училище ходить не хочется, кажется, и к семье не лежит душа… Вроде бы хожу в театр, на концерты, в кино иногда с Татией, иногда с подругами, но сижу там с тяжелым, раздвоенным сердцем. Зал хохочет, аплодирует, а я молчу, боюсь заглянуть в собственное сердце.

«В воскресенье мы с Сандро приедем. Что вам привезти?» Ничего. Ничего мне не надо, только приезжайте, обязательно приезжайте, а то…»

— Русико, мы еще далеко? — в дверях опять стоял Нико.

Русудан вздрогнула. Она посмотрела на часы.

— Полчаса осталось.

— Я разбужу Татию и Дареджан!

— Разбуди!

«Оказывается, уже рассвело. Проводник выключил в вагоне свет. Вот и Хевисцкали подошла совсем близко к железной дороге. С минуты на минуту въедем в Хергу, и на вокзале нас встретит Реваз».

Еще с вечера, собираясь спать, Сандро поставил около кровати будильник, и ни свет ни заря сын вошел в комнату отца.

Реваз протер глаза.

— Еще рано, сынок, надо спать! — тихо сказал он и перевернулся лицом к стене.

Сандро тихо вышел из комнаты и на цыпочках прошел по коридору к дежурному гостиницы.

Дядя Ипполите дремал в кресле. Рот у него был чуть приоткрыт, и он храпел, тихо и мерно, словно стесняясь кого-то. Услышав шаги Сандро, он очнулся и, сладко потянувшись, встал.

— Неужели уже пора к поезду? — пробормотал Ипполите, потом взглянул на стенные часы и удивленно посмотрел на Сандро. — Поезд, мальчик мой, — недовольно сказал он, — еще даже до Марелиси не доехал. Иди поспи, я тебя разбужу.

Сандро вернулся в свою комнату и, вытащив из-под кровати чемодан, сложил в него книги, спущенный мяч, кеды и удочки. Все, что он собирался взять с собой в деревню.

«Поезд, наверное, уже прошел Ципский тоннель и мчится на спуске. До Херги ему нужно не больше часа. Если отец сейчас встанет, то успеет побриться. Вчера он сказал, что будет бриться утром. Может, он забыл?»

Услыхав жужжание электробритвы, Сандро ворвался в комнату отца.

— Что тебе сказал дядя Ипполите? Велел разбудить отца, если он спит? Опаздываете, мол?

Сандро ничего не ответил.

— «Сейчас поезд уже прошел Ципский тоннель и мчится под гору, и до Херги ему понадобится не больше часа»? Так сказал дядя Ипполите?

У Сандро покраснели щеки.

— «Если твой отец сейчас встанет, то успеет побриться. Он же вчера сказал, что сделает это утром. Может, забыл?..» Нет, не забыл! И вот побрился, — с улыбкой сказал Реваз и, положив электробритву в ящик стола, встал.

До прихода поезда оставалось еще больше часа, но Реваз решил ехать на вокзал.

«Вот уже третий месяц, как Сандро не виделся с матерью и ждет не дождется ее. Спал он сегодня беспокойно, во сне все спорил с Татией. Как будто он отнял у нее расческу, но потом они помирились и он расческу вернул… Да, как он волнуется в ожидании матери и сестры, все не знает, чем заняться, места себе не находит. Повезу-ка я его на вокзал. Пусть там подождет…»

Они спустились во двор гостиницы, быстро вытерли пыль с «Волги» и поехали на вокзал.

…Реваз не ожидал, что тесть приедет тоже. Накануне вечером, когда он звонил Русудан, она ему об этом ничего не сказала, и, увидев Нико в окне вагона, он испугался, не случилось ли чего. Но улыбка Нико его успокоила.

Нико первым вышел из вагона и крепко поцеловал зятя и внука, а потом Реваз с Сандро помогли сойти на перрон Русудан, Татии и Дареджан.

— Что, не ждали меня, не ждали, а? — забубнил Нико. — Так-то, выходит, что и история тоже не застрахована от неожиданностей!

Русудан очень обрадовалась, что Сандро пришел их встречать, но мужа все-таки упрекнула, почему, мол, он так рано поднял ребенка.

…В комнатах было прибрано, окна распахнуты, и в доме стояла приятная прохлада.

— Так не ожидали меня, верно? Знаю, знаю, что не ожидали! — все бубнил Нико, вместе с Сандро выходя на балкон.

— Это Хевисцкали, — показал в сторону реки Сандро.

— Знаю. Я даже в ней купался, — сказал Нико и положил руку внуку на плечо.

— Когда? — удивился Сандро.

— Я тогда был постарше тебя. Но не здесь, а вон там, выше по течению, где на повороте водоворот. Да, конечно, старше тебя. Я уже был студентом. Плавал я хорошо, но все-таки меня затянуло в водоворот, закрутило, потащило куда-то вниз, ко дну, потом вытолкнуло наверх, и друзья с большим трудом вытащили меня на берег… Я очень испугался — после того ноги моей в реке не было… Ты ведь не купаешься там, где водоворот?

— Купаюсь, — с гордостью сказал Сандро и посмотрел деду в глаза.

— И что, не боишься? А отец знает?