– Я не знал, что они всё прослушивают, – сказал Дункан. – У меня было исключительное право допроса с глазу на глаз. Они с этим не посчитались.

– Потому что ты был глупцом, Дункан Маунд, как и я. Только ты за дверь, они меня опять вызвали, и на этот раз мои увёртки их не удовлетворили.

С новой силой затрясло, и снова обрушилось несколько стендов с картами. Дамаскан громогласно выругался. Но рассвирепел ещё больше, когда Дункан схватил его под локоть:

– Давай, пошли!

Старик упал со стула на колени и струдом поднялся. Постепенно Изиде становилось ясно, что самой сложной частью операции по освобождению окажется, судя по всему, не бой против гвардейцев.

– Что ты на этот раз втемяшил себе в голову, Дункан Маунд? – взвизгнул старик, глядя на них снизу вверх. – Тогда ты явился сюда удостовериться, что по справедливости бросил меня в этот карцер. Что пытки я заслужил и что все лишения, выпавшие на долю моей семьи, оправданы. Это ты её нашёл? Ты доставил сюда мою сестру с детьми на убой, чтобы сделать меня податливым? Ваши люди мне даже не предоставили выбора. Детей я не смог бы спасти. Их убивали только для того, чтобы я на это смотрел. Они хотели меня уничтожить, сломить мою волю и дух. Это то, что так обременило твою совесть?

Изиде пришлось сделать над собой усилие, чтобы не смотреть на Дункана, а продолжать следить за Дамасканом. Если понадобится, они уведут его отсюда силой. Уж это-то Виктору ясно. И всё же слова его достигли цели. Ей и помыслить было страшно о том, что чувствовал Дункан, потому что некогда и она допускала подобные ошибки, при воспоминании о которых до сих пор сжимает грудь. Они оба себя запятнали, может, потому и стоили друг друга, со всей своей вытесненной виной и тенями прошлого. Слушая Дамаскана, она приходила в ужас не от Дункановых, но от собственных «подвигов». Она, глядя на него, словно смотрелась в зеркало, а пережить конфликт с собственной виной куда больнее, чем с виной другого.

– Что с вашей сердечной книгой? – осведомилась она.

– Они отняли её у меня. И уже давно.

Чувство сокрушительной беспомощности обрушилось на неё, ведь она не умела отвечать на трудности чем-либо иным, кроме насилия и ярости. Дамаскан же не заслуживал ни того ни другого. Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы просто не схватить его под мышки и не поволочь за собой. Вместо этого она подала ему руку.

– Пожалуйста, – сказала она. – Пойдёмте с нами. Нам нужна ваша помощь.

– Чего вы хотите? Вам нужно узнать путь в Санктуарий? Они его хранят в такой тайне, что даже не расставляют там посты – из страха, что их кто-нибудь выдаст. – Он улыбнулся, обнажив гнилые зубы. – Или вы нацелились на информацию о ночных убежищах?

– Вы знали об этом? – спросила она. – Правду о чернильных поганках? О Федре Геркулании?

Огоньки вспыхнули в глазах старика, словно слова её оживили что-то, о чём он уже долгое время вообще не думал.

– Федра? – повторил он, и его голос почти потонул в новом грохоте и тряске. С потолка посыпалась пыль, повалились на пол другие карты. – Вы хотите к ней?

– Так ты давно знал, что за всем этим стоит она? – В голосе у Дункана не осталось даже ярости – одно смущение.

Дамаскан улыбнулся, как только может улыбаться человек, знающий, что его жизненный путь подошёл к концу.

– Я видел её.

– Ты?!

– Я смотрел ей в глаза. И слышал её голос.

Дункан хотел что-то ответить, но Изида снова протянула старику руку:

– Умоляю, пойдёмте с нами! Мы уже давно никакие не агенты. И мы уничтожим Академию за все её преступления.

«Может статься, заодно и самих себя, – добавила она мысленно. – Но если это цена победы, то я готова».

Дамаскан всё ещё улыбался. Она подумала, что у него нет оснований верить её словам. Тем не менее он поднялся с пола, схватил её руку и пожал быстро и крепко.

– Своё доверие я вам предложить не могу. Но на помощь можете рассчитывать.

Она не знала, как ей ответить, поэтому в ответ только кивнула, скрывая удивление.

– Идём, – сказал Дамаскан. Он сделал пару шагов вперёд, после чего снова остановился. – В Монте-Кристо есть ещё один узник. Мы должны его освободить до того, как покинем эти края.

Вид Дункана выказывал мало воодушевления.

– И кто же это такой?

– Бывший директор Либрополиса. Корнелий Кирисс.

– Но это безумие! – пробормотал Дункан, когда они проходили вдоль зала пыток. – Мы могли бы открыть два портала и исчезнуть с Дамасканом до того, как здесь всё рухнет. Вместо этого мы должны рисковать жизнью ради человека, бывшего долгие годы верным слугой Академии?

Изида шагала рядом с ним.

– Мы тоже служили Академии верой и правдой. Люди меняются. Кирисса взяли полгода назад. Мы не знали, живым или нет.

– Он руководил Либрополисом! – огрызнулся Дункан.

– Но далеко не всегда в духе Академии, – отвечал Дамаскан, запыхавшись, но всё же пытаясь идти с Изидой в ногу. Бегать он отвык. – Мне не раз выпадал случай обменяться с ним мнениями. В последние годы Академия использовала его как подставное лицо, то есть он был лишь её представителем, лишённым полномочий принимать решения. Народ Либрополиса его любил, по крайней мере многие, и это долгое время его спасало. Пока он не вступил в сотрудничество с той девчонкой.

– С Фурией, – уточнила Изида. – Она рассказывала о нём. Кирисс хотел ей оказать помощь, но она ему не поверила. В конце концов это привело к тому, что его арестовали. Она не могла себе этого простить и всё снова и снова пыталась разузнать, что с ним сталось.

– Всё очень трогательно, – вставил Дункан невозмутимо. – Но нам это может дорого обойтись, и я пойду на это лишь ради дела более значительного, чем угрызения совести какого-то там подростка.

Изида дёрнула плечом:

– Тогда сделай это ради меня.

– Это нечестно.

– Нам всем есть за что быть благодарными Фурии. Без неё библиомантики вообще больше не существовало бы. Поэтому я доверяю ей, если она утверждает, что на Кирисса можно положиться.

– Я тоже готов это подтвердить, – подтвердил Дамаскан.

Дункан скривился:

– Вот уже и умирать не так противно.

Он спрашивал себя, не продиктованы ли все её решения ядовитой эйфорией от Абсолоновой книги, и Изида видела это. Она даже сама этого не исключала, чувствуя, как её зависимость от книги становится всё сильнее, и ловя себя на том, что украдкой поглядывает на карман, где Дункан хранил книгу. Таково было условие его поддержки: она отдаст ему книгу обратно и позволит решать, когда и как часто читать её. В случае крайней необходимости она всегда могла её у него отобрать. Сил на это у неё хватило бы. Достаточно, чтобы сразиться с кем угодно.