— Мне угодно знать, почему прислуга имеет наглость подслушивать! Взгляните туда, Стивенс! Видите? Я хочу, чтобы девчонка стояла передо мной. Немедленно!

Дворецкий начал подниматься по лестнице. Когда его взгляду открылось лицо Рэй, он издал странный булькающий звук, выражавший крайнюю степень изумления.

— Вставай, девушка!

Рэй не шевельнулась. Только тогда Стивенс как следует оглядел «голубятню» и заметил сдвинутую лесенку и разбросанные книги.

— Милорд, эта девушка без сознания. Боюсь, она упала.

— Не важно, все равно ее нужно оттуда снять.

Рэй предпочла бы притворяться и дальше, но Стивенс был человек пожилой, а значит, не слишком ловкий и сильный, поэтому полагаться на него было рискованно. Не хватало еще, чтобы они оба загремели на пол! Поэтому, когда дворецкий слегка потряс ее за плечо, она застонала и схватилась за голову. К худу или к добру, но одна из книг, падая, ударила ее, и теперь на макушке была небольшая шишка.

Дворецкий снова потряс Рэй. На этот раз она открыла глаза, надеясь, что взгляд у нее достаточно бессмысленный.

— Как больно!.. — прошептала девушка и отшатнулась от близко придвинувшегося лица Стивенса. — Кто это? О, сэр, это вы! Где я? Простите, ради Бога, я нечаянно! Эти книги, должно быть, очень ценные.

Рэй скорчила болезненную гримасу. Судя по всему, Стивенс ей верил, но она не решилась взглянуть на герцога и его друга, опасаясь, что прочтет на их лицах насмешку над ее жалкими потугами изобразить неведение. Краем глаза Рэй видела, что они стоят плечом к плечу и смотрят вверх.

— Надеюсь, ты спустишься сама, — буркнул дворецкий с явным облегчением.

— Я постараюсь, сэр. Сейчас, только поставлю на место книги.

— Оставь их.

— Да, но…

— Оставь, тебе говорят!

Рэй пришлось подчиниться, иначе ее чрезмерная забота о книгах могла бы вызвать подозрения. Стивенс подал ей руку, и она спустилась, морщась и ойкая. Книги так и остались валяться на «голубятне».

Ньюборо не сводил пронзительных глазок с мелькающих из-под платья лодыжек Рэй. Она притворилась, что не замечает, и, не поднимая глаз, сделала неуклюжий общий реверанс. Однако когда девушка хотела уйти, герцог преградил ей дорогу. Сделав Стивенсу знак удалиться, он приблизился к Рэй вплотную.

— Я еще не сказал, что ты можешь быть свободна. Признавайся, что ты делала наверху?

— Я поднялась туда, чтобы повернуть несколько книг, стоявших задом наперед, — объяснила Рэй, стараясь говорить без акцента.

— А потом улеглась на пол, ухом к щели?

— Что вы, ваша светлость! Я бы не посмела подслушивать!

— Я тебя еще ни с чем не обвинял.

Рэй прокляла свой длинный язык, вспомнив поговорку: кто не виноват, тот не спешит оправдываться.

— Ваша светлость, я обмахивала пыль и заметила на верхней полке эти неправильно стоящие книги. Я поднялась, чтобы их повернуть, но мне не хватило роста. Книга упала и ударила меня по голове. Кажется, я свалилась с лесенки, но точно не помню. Стивенс привел меня в чувство.

— Как занимательно! В таком случае что за звук заставил меня посмотреть вверх?

— Не знаю, милорд.

Герцог помолчал, задумчиво разглядывая склоненную голову Рэй, потом, как обычно, жестом отпустил ее. Когда девушка скрылась за дверью, он повернулся к Ньюборо:

— Проследите за ней. Думаю, это доставит вам удовольствие.

— А зачем? — заинтересовался тот.

— Сдается мне… впрочем, не важно. Просто присмотрите за тем, чтобы девчонка больше не доставляла хлопот.

Дворецкий ждал Рэй у двери на черную лестницу.

— Ну, девушка, на этот раз все обошлось, но теперь его светлость тебя запомнит. Если хочешь остаться здесь в услужении, советую удвоить осторожность и усердие.

— Я так и сделаю, сэр, — кротко заверила Рэй. — Я еще не выполнила все, что мне поручили, и хочу наверстать. В музыкальной комнате…

— Хорошо, хорошо, иди! Но смотри, чтобы на голову тебе не свалилась еще и скрипка.

До сих пор Рэй полагала, что дворецкий начисто лишен чувства юмора, и теперь едва не разинула рот.

Нэнси уже начала уборку в музыкальной комнате.

— Где тебя носило, скажи на милость? Мне пришлось работать за двоих.

Рэй рассказала ей о случившемся. Повествование то и дело прерывалось возгласами изумления и ужаса.

— Какой кошмар! Я бы не пережила! Как ты себя чувствуешь?

— Неплохо. Вот только шишка на макушке немного болит. Потрогай какая. — Нэнси коснулась макушки Рэй и отдернула руку. — Послушай, я закончу уборку, только оставь мне свою обметалку. Моя, должно быть, осталась на «голубятне», а туда я не вернусь ни за какие деньги.

— Еще бы! Но не волнуйся, работы тут хватит. Я буду смахивать пыль, а ты протирай полировку.

Рэй энергично принялась за дело, стараясь не думать о подслушанном разговоре. Однако любопытство ее было настолько велико, что сдержаться просто не было сил.

— Нэнси, а что такое охота?

Товарка замерла, потом возобновила свое занятие. Только теперь ее движения стали скованнее.

— Разве в Америке не охотятся, к примеру, на оленей?

— Охотятся, конечно. Но сдается мне, слово «охота» не всегда имеет буквальный смысл.

— С чего ты взяла?

— Видишь ли, я подслушала…

— Подслушала! — Нэнси уронила обметалку.

— Чисто случайно! — поспешно объяснила Рэй. — На самом деле я очнулась чуть раньше, чем Стивенс поднялся на «голубятню», и пока соображала, где я, мои уши кое-что уловили. По-твоему, надо было их зажать и тем себя выдать? Как бы ты повела себя на моем месте?

— Слушала бы, сколько могла, — призналась Нэнси, хихикнув. — Так что там насчет охоты?

— Ньюборо предложил устроить охоту и упомянул некую леди Джорджину. Ты знаешь, кто она такая?

— Ах вот о какой охоте шла речь!

— Я тоже подумала, что не о четвероногих лисах. Но объясни ради Бога, что все это значит!

Горничная присела за диваном рядом с Рэй, прислонила обметалку к спинке и понизила голос до шепота:

— Давненько уже в Линфилде не случалось охоты такого рода, но раньше это бывало сплошь и рядом. Его светлость приглашает всех своих приятелей, дамочек с сомнительной репутацией и даже светских леди. Народу бывает невпроворот целую неделю. У меня язык отвалится перечислять, чем они здесь занимаются. — Словно желая опровергнуть собственные слова, Нэнси начала перечисление: — Всю ночь только и слышно, как хлопают двери спален. Утро начинается с шампанского, а ночь нередко застает игроков спящими голова к голове на зеленом сукне. Я не говорю о музыке и танцах. Все это бывает и в других домах. Но главное развлечение всегда откладывается на последний день. Перед самым разъездом… Ах, я не могу! Язык не поворачивается.