Шейра переворачивается ко мне лицом. Я снова поддеваю нить и разрезаю ее, а затем – забираю шарик. На кровать кладу флешку с браком.

Ты порвала подвеску, слышишь? Ты ее порвала.

Я выскальзываю в коридор и спешу к себе в палату. Сегодня у меня в планах кое-что еще. Правда, нужно дождаться утра.

Готова, Элла? Я знаю, что готова.

Когда за окном начинает светать, я бегу к Джону. До выписки мне далеко, я до сих пор числюсь Последней. Моя цель – отвоевать пару часов.

Прости меня за нас двоих, подруга. Если сможешь.

Шейра

Я буду свободна в девять, после завтрака. Сегодня утром Джон подписал документы.

По пути в столовую я натыкаюсь на Ольви. Впервые за неделю мы обмениваемся улыбками.

– Меня выписывают.

– Отлично, – передергивает плечами он.

– Давай поговорим. Через часик, – предлагаю я. – Где ты будешь?

– У тренажерки.

Город заботится о нашем здоровье. Теперь во втором блоке занимаются спортом. Нововведение.

– Хорошо, – соглашаюсь я. – Постараюсь быстрее.

Я не уйду, пока не попрощаюсь с тем, кого и правда можно назвать героем. Ольви заслуживает лучшей команды.

Ольви и… Ник.

* * *

Ольви сидит на полу и, катая между ладонями теннисный мячик, пялится в потолок. Кудри спадают на лоб, губы плотно сжаты.

Раньше была хотя бы иллюзия нормальной жизни. Сейчас – мы даже не пытаемся вернуться.

Огромные двери тренажерки закрыты. В коридоре почти никого.

– Привет. – Я опускаясь рядом. – Давно ждешь? Извини, если давно.

– Я тоже задержался на процедурах, – признается он.

– Уже известно, что с тобой?

Ольви фыркает, словно я спросила глупость. Впрочем, так и есть.

– Мое тело, – он стискивает мячик, – не такое уж и мое.

Добро пожаловать в клуб нечаянно ломающих жизни. У нас отличная компания.

– В ту ночь… тебе было плохо из-за этого? – Я прислоняюсь затылком к стене. Не хватает сигарет Рене.

– Когда роются в мозгах – роются в коде. Если есть нестыковки с прогой, они выявляются. Все мои симптомы: слабость, головная боль, озноб… Мне тесно в этом теле, Шейра.

– Но ведь тебе лучше?

Я ловлю взгляды редких больных. Пустые, как и у нас. Чем бы наполнить себя, чтобы не сгнить?

– Лучше. Я не умру и не обнулюсь. – Ольви со злостью кидает мячик. – Но я решил отдать тело. Оно не мое и не станет моим.

– И… что случится с тобой?

– Мне найдут оболочку. Возможно, через пять лет, когда дойдет очередь. Возможно, через сто. – Глаза блестят, темнеют, и, кажется, на меня смотрит тот, кому по праву принадлежит тело. – Я не буду жить за счет кого-то. Хотя уже живу. Двадцать три года.

– Ты уверен, что его код рабочий? – Я поджимаю ноги и упираюсь лбом в колени. – Что, если нет?

– Разобьюсь в лепешку, но исправлю его. Буду работать с Ларсом.

– Ты не обязан отдавать тело.

– Да? А что я обязан? – Голос подрагивает, хрипит, как ненастроенное радио. – Это не моя жизнь.

– Ты сильный. Я завидую тебе.

– Глупости.

– Мы же увидимся? Я о новом теле.

– Конечно.

– Буду доставать Ларса, чтобы он побыстрее нашел тебе оболочку. – Я пихаю Ольви в бок. – Ты только… приходи попрощаться, ладно?

– Лады. Шейра…

– Да?

– Хочешь, угадаю, о чем ты думаешь?

Я хмыкаю в кулак.

– Попробуй.

Ольви дотрагивается до моей руки.

– Ты мечтаешь поскорее вернуться домой, чтобы спать под боевики и страдать фигней с Киром. Считаешь меня болваном, но мы – команда, поэтому ты готова выслушивать мое нытье вечно. А насчет кошки Алисы… Не волнуйся – я подарю ее тебе на день рождения.

Из моей груди вырывается низкий звук, отдаленно напоминающий хохот. В этой тюрьме мы разучились смеяться.

– Поздравляю, ты кое-что угадал.

– Что же?

– Мы – команда.

Альба

Я вижу его впервые, но сразу узнаю. Родинка-сердечко на носу, бесформенная фигура, как у взбитой подушки, взгляд – черствее горбушки недельной давности. По-другому и не представишь человека, крадущего души. По комнате летает железная рука, то и дело норовящая ударить меня по лбу.

Ларс сидит за столом. Под мои сбивчивые объяснения он рисует в блокноте цветочки. Я чувствую себя стареньким плеером, который включили для фона.

– Протестируйте код.

– Результаты будут через месяц.

– Что? – ужасаюсь я. – Мне нужно сегодня!

– Извини, у меня куча работы. Да и с телами проблемы…

Новая завитушка на полосатой бумаге.

– Нет уж. Вы протестируете код сейчас. Эту душу ждет оболочка.

– Интересно, где ты ее откопала? – Ручка замирает в миллиметре от лепестка ромашки.

– Старые счеты.

– Погоди. Ты о себе что ли? – С цветочками покончено. Ларс пялится на меня так, словно я и правда плеер, начавший вдруг воспроизводить неизвестные песни.

– Не отговаривайте.

– Занятно. Но тебе же… – запинается он. – Тебе же придется ждать в такой же флешке лет сто.

– Главное – дождаться.

Я проснусь другим человеком. Возможно, прозрачный шарик окажется с браком, и я все забуду. Возможно, больше не встречусь с Шейрой. Чем не счастье?

– Ну что? – прерываю я затянувшуюся паузу. – Поможете?

– Присядь пока, – командует он. – Работы часа на три, не меньше. Хло, подай-ка планшет!

Железная рука бросается к подоконнику и через миг вручает Ларсу экранчик размером с ладонь.

Я опускаюсь на диван. Терпеливо убиваю секунду за секундой. Молюсь, чтобы все получилось. Душу страх.

Никогда не поздно вернуться к истокам и попытаться исправить ошибки.

Я буду стараться ради Ника. Мы не успели поговорить. Помолчать – тоже.

Сон тащит меня за шкирку на край реальности, но мозг не отключается. Я блуждаю во тьме. Спокойной, ласкающей тьме. Скоро мы подружимся. Интересно, скучно ли душам в кусочке металла?

Должно быть, нет. Должно быть, если умереть всего на немножко, там даже весело. Только смеяться нечем. Но в моем случае это плюс.

Хрупкую гармонию нарушает вопрос Ларса: