я впервые встретила этого человека, одно только его присутствие меня раздражало. И как я оказалась здесь, утирая слезу из-за запаха его одеколона?

Я прогулялась по городу, отрешенно обходя ямы и уворачиваясь от велосипедистов в своих высоких сапогах. Съела хот-дог из киоска на колесах. Посидела на лавочке, наблюдая за закатом, и притворилась, что контролирую свою жизнь. Что было абсолютной неправдой.

Никогда в жизни не чувствовала себя такой потерянной.

* * *

Приглушенные огни блестели и отражали красный цвет моего купальника в прозрачной воде, пока я заходила в бассейн.

Было уже поздно, за полночь. Технически бассейн был закрыт, но мне было несложно убедить Тревора, чистильщика бассейна, выдать запасной ключ.

Я ушла под воду, задержав дыхание, и осталась там, пока мои легкие не начали гореть, пока это не стало всем, что я могла чувствовать. Когда я вынырнула, моей спины коснулось покалывающее ощущение чьего-то присутствия. Я обернулась и увидела, что кто-то сидит на краю шезлонга, оперевшись локтями о колени.

Глаза из растопленного льда и отполированной стали встретились с моими.

Мое сердце замерло, а затем начало отчаянно колотиться.

– Мне было пятнадцать, – сказал он.

После легкого замешательства я поняла, что он отвечает на вопрос. Как он лишился девственности.

– К тому моменту я был в Бутырке уже несколько месяцев. Я сел за убийство, но клянусь, malyshka, те уроды этого заслуживали.

Я видела, как он убил человека за то, что тот его раздражал, но искренность в его тоне заставила ему поверить.

– Они смогли посадить меня только за одного. Я был несовершеннолетним, так что легко отделался, пятью годами. Ронан был на год младше и получил четыре. Но он справился с тюрьмой лучше, чем я. – Его взгляд помрачнел. – Я так ненавидел то место.

Я подплыла к краю бассейна и уцепилась за бортик, смаргивая воду с ресниц.

– Большую часть дней я видел солнце только краткими урывками через вентиляционное окно. В душ мы ходили три раза в неделю. За мыло приходилось драться.

Внезапно я была совсем не против, что он так часто мыл мне голову.

– Одна из медсестер-смотрительниц заметила, что я прочитал все книги на полке. И стала каждую неделю приносить мне новые. Женское внимание в таком месте… злило других мужиков. Многие из них относились ко мне настороженно. Они звали меня holodnye glaza. Говорили, что мои глаза были безжизненные.

Теперь я знала, что худшие дни своей жизни он пережил еще до тюрьмы.

– Обычно они оставляли меня в покое, но однажды кто-то набрался наглости и вырвал все страницы в одной из моих книг. Книги были единственным, что сохраняло мой рассудок в том месте, единственным, в чем было хоть немного порядка. Я пришел в ярость. Избил его до бессознательного состояния. Убил бы его, если бы меня не оттащили. Я помню, как смотрел на себя, весь покрытый его кровью и своей из пореза на руке. – Он горько хмыкнул. – Все из-за чертовой книжки.

Тогда я пообещал себе, что выберусь. Что построю себе жизнь вдали от тюрьмы, и никто больше не будет трогать мои вещи. Я распланировал все, начиная с того момента. – Он встретился со мной взглядом. – Даже решил, какую женщину возьму замуж.

Я сглотнула, зная, что он точно представлял себе не меня.

– Теперь я понимаю, что та драка привела к бунту. Но тогда то место казалось мне хаотичным, так что я даже не заметил. Я поднял книгу и страницы, пытаясь понять, как рассказать обо всем медсестре, и опасаясь, что она больше не принесет новых. Я не знаю, как ее звали. Я даже не смогу тебе сказать, какого цвета были ее волосы, malyshka. Настолько мало я на нее смотрел.

Тот факт, что он всегда замечал, если я что-то делала со своими волосами, теперь казался во много раз значимее. В груди что-то заныло.

– Я вернул ей книгу. И она зашила мне руку. Ее пальцы немного дрожали. Я думал, что она нервничает, потому что боится быть со мной наедине – из-за бунта у двери не было охраны. Но вскоре я понял, что дело было совсем не в этом, потому что она положила руку на мой член.

Мое дыхание замедлилось. Сердцем я хотела, чтобы она остановилась, мозгом – чтобы он продолжал.

– Она наклонилась меня поцеловать, но я отвернулся. Я думал, что после этого она точно потеряет всякий интерес. Но ее это не смутило. – Он потер челюсть ладонью. – С ней я не пользовался презервативом, malyshka. И даже не могу сказать, что только с ней. Несколько дней спустя один из охранников отвел меня в медкрыло, толкнул в комнату и захлопнул дверь. Она была не одна, с ней была еще одна женщина…

– Окей, с меня хватит.

Только этого человека могли втянуть в тройничок в тюрьме в пятнадцать лет. Мне хотелось повыдирать тем женщинам волосы. Они наверняка были сильно старше него.

– Я чист, Джианна. Если хочешь, покажу тебе справки. Что касается детей, то я не слышал, чтобы они у меня были.

Я была немного ошарашена информацией, которой он со мной поделился, хоть и знала, что он все еще что-то утаивает от меня. Не это он скрыл от меня два дня назад. Он просто предложил перемирие. И я не чувствовала в себе сил требовать от него большего, не когда он смотрел на меня так отчаянно, умоляя принять то, о чем он рассказал. Я знала, что он ненавидел копаться в своем прошлом. Оно было беспорядочным и грязным, а он любил, когда все было аккуратно разложено в ряд. И ради меня он закопался в него так глубоко.

Я вылезла из бассейна, позволив воде стекать с меня на пол, и подошла к нему, встав между его ног. Я запустила руку в его волосы, и у него вырвался низкий стон. Он схватил меня за бедра, притянул к себе и прижался лицом к моему животу.

– Черт, как же я скучал по тебе, malyshka.

Вода стекала с моего тела на его костюм. Горло сдавило, потому что в моей груди разливались тепло и чувство облегчения.

– Прости, что выгнал тебя.

– Не делай так больше.

– Никогда.

Он подхватил меня под ноги и посадил к себе на колени. Наши лица были очень близко.

Я наклонилась еще ближе, почти соприкасаясь с ним губами.

– Почему ты меня целуешь?

Я вздохнула ему в губы, когда он сладко меня поцеловал.

– Потому что ты единственная женщина, которая меня когда-либо привлекала. –