class="p1">Но когда я обняла его за талию, он напрягся. Во мне промелькнула неуверенность. Последние пару дней он был молчалив, и та часть меня, что страдала от проблем с самооценкой, одержимо пыталась понять, что происходит. Все было хорошо с тех пор, как он открылся мне на прошлой неделе, и я не просила его о большем. Трусливо с моей стороны, знаю, но я боялась, что следующим вопросом могу спугнуть его навсегда. И проверять это было все равно что ходить по краю темной пропасти.

– Есть хочешь? – спросил он, когда я отошла от него.

Я посмотрела на тарелку блинчиков на кухонном острове и наморщила нос.

– Пока нет. – Я взяла апельсиновый сок из холодильника и налила себе.

От его следующих слов я подавилась первым же освежающим глотком.

– Мы должны пожениться.

Я откашлялась, утирая слезы. Медленно поставив стакан на остров, я вытерла сок с подбородка.

– Мне кажется, я тебя не расслышала.

Он повернулся ко мне лицом, его глаза были глубоки и непостижимы.

– Я сказал, что нам надо пожениться.

Мое сердце пустилось в пляс.

– Мы же встречаемся всего… типа месяц.

Он издал саркастичный смешок.

– Ты моя уже многие годы.

Уверенность в его голосе разлилась по венам и поселилась в сердце. Потрясение вывело из равновесия, и я не знала, как реагировать. Я обошла остров, чтобы увеличить расстояние между нами и немного подумать.

Я развернулась к нему.

– Я же говорила тебе, что думаю касательно брака.

Он покачал головой, и в его глазах мелькнуло что-то тяжелое.

– Ты знаешь, что это нереалистично. Для другой женщины, может быть, и да, но не для тебя.

Как бы меня это ни злило, он был прав. Если я планировала остаться здесь, то это было лишь вопросом времени, прежде чем какой-нибудь мужчина достаточно заинтересовался бы мной. Судя по всему, мафиози просто не могли себе представить, что женщина может оставаться одинокой и счастливой.

Кровь пульсировала в ушах.

Ладони вспотели.

– Я же сказала, я убегу.

– А я сказал, что найду тебя. – Его голос помрачнел. – Ты же знаешь, что здесь твое место, Джианна.

Мне никогда не нравилось уходить, но я точно знала, что не могу добровольно согласиться на еще один брак с мужчиной, которого едва знаю. Я понимала лишь внешнюю часть Кристиана, а не глубину мрачных тайн души, которая сделала его таким, и пока все оставалось так, я не знала его по-настоящему. Но теперь, когда изначальное потрясение прошло, я поняла, что не так уж и отвратительна мне идея о браке с ним. От этого осознания кожу тревожно закололо, это показывало, насколько прочно он меня околдовал. Я любила его. И начинала опасаться, что мне придется капитулировать, только чтобы остаться с ним.

Я сглотнула.

– Ты знаешь, предложения обычно делают с кольцом и на одном колене. Еще при вкусном ужине, иногда.

– Мы оба знаем, что ты бы тогда запаниковала.

Когда он успел столько узнать обо мне, пока я не знала ничего о нем? В груди свернулась горечь. Почему он не мог мне просто открыться? Неужели я была этого недостойна? Неужели я была ниже этого?

– Я не врала, когда сказала, что никогда больше не выйду замуж.

– Планы меняются, malyshka.

Если бы несколько недель назад кто-нибудь сказал бы мне, что Кристиан Аллистер сделает мне предложение, я бы рассмеялась ему в лицо. Я бы даже не смогла представить, каково это, влюбиться в кого-то так сильно, заботиться о нем до боли. Планы и правда изменились. Когда-то я его ненавидела, а теперь не могла представить себя счастливой без него.

– Почему? – вырвалось у меня, и глаза начало жечь от эмоций. – Почему ты хочешь жениться на мне?

Он задумчиво поиграл желваками.

– Некоторые люди могут… подумать о тебе неправильно, если ты останешься со мной без брака.

Мое сердце упало и разочарованно сжалось. Так все дело было только в том, что о нас подумают? Надо было догадаться сразу.

– Меня не волнует, что люди обо мне думают.

– А меня волнует, – прорычал он. – Я не хочу, чтобы кто-нибудь считал, что ты значишь для меня меньше, чем на самом деле. Сейчас ты этого не видишь, но со временем тебя это доведет, Джианна, и ты начнешь меня за это ненавидеть.

Может, он был прав. Но в конце концов, сколько я могу значить для человека, который отказывается делиться со мной основными фактами о себе? Который мне не доверяет? Который отстраняется и избегает простых вопросов?

– Я не могу снова выйти замуж за человека, которого не знаю.

Его голос стал грубым, даже немного резким.

– Я уже и так рассказал тебе больше, чем кому-либо в жизни.

– Этого недостаточно, чтобы я вышла за тебя замуж, Кристиан.

– Ладно. – Он помотал головой, и его глаза потемнели еще сильнее. – Как насчет того, что я люблю тебя, Джианна? И, кажется, любил с тех самых пор, когда впервые увидел? Если бы тебя не стало в этом мире, то я бы нашел способ покинуть его вслед за тобой.

Мое сердце остановилось.

Заледенело.

А потом вспыхнуло ярким пламенем.

Мы стояли, глядя друг на друга, и тишина вперемешку со страстью в его голосе касались моей кожи загрубевшими пальцами.

– Врешь, – выдохнула я.

– Клянусь в каждом чертовом слове, которое сейчас сказал.

Давление в моей груди стало таким сильным, что на глаза навернулись слезы. Единственным человеком в моей жизни, который говорил, что любит меня, была моя мать. И вот теперь казалось, что внутри меня взорвалась лампочка, забрызгав все чем-то теплым, липким и способным разбить мне сердце.

Нерешительность тянула меня в двух разных направлениях. До боли хотелось сдаться. Но та часть меня, которая была одинокой, изолированной ото всех, недостойной в прошлом браке, стояла на своем. Выйдя за него замуж сейчас и сдав ему все карты, я теряла шанс на победу. Он бы никогда не дал мне больше необходимого. Я видела это в его глазах, полных огня и твердой решимости.

– Я не выйду замуж за человека, которого не знаю, – тихо повторила я.

Он стиснул зубы.

Я дала ему шанс нарушить тишину.

Он этого не сделал.

По моей щеке скатилась слеза, и горло сдавило, словно пытаясь удержать следующие слова.

– Я не могу и дальше быть с тобой, имея от тебя только половину.

В его глазах мелькнуло что-то противоречивое.

Я развернулась к выходу, но его слова меня остановили.

– Только попробуй бросить меня, Джианна. – Это было угрозой, но за ней таилось что-то еще, что-то грубое и