— А он тоже тебя видел?

— Конечно.

— Значит, он знает, что дома у Форрестов сейчас никого нет. Ключ у него есть?

— Нет, но…

— Что «но»?

— Теперь понятно, почему он предлагал мне сойтись и вместе переехать в дедушкин дом! А когда я отказалась, сказал, что потерял ключ от нашего бывшего дома. Попросил мой, чтобы сделать дубликат. Я пыталась снять со связки, не получилось, и тогда я дала ему на час всю. Он мог сделать дубликаты со всех ключей, в том числе от дедушкиного дома!

— Вот что, поезжай ко мне и оставайся там. Эрик может быть не в себе. Кто знает, что ему взбредет в голову? Жди дома, а я его перехвачу.

— Да, но как же Алекс? Она поехала туда!

— Тогда надо спешить. — Том протянул Джиллиан ключи. — Вот держи. Запрись и никого не впускай.

— Не буду я отсиживаться, когда такое творится! — Она вцепилась ему в руку мертвой хваткой. — Идем вместе.

Том понял, что спорить бесполезно.

—Боже, как я устала! — пожаловалась Алекс.

Они поднимались по лестнице из подвала, обшарив каждый темный угол, каждый запыленный ящик и сундук. В настоящем паучьем царстве они не обнаружили никаких картин, даже распоследних подделок.

— Может, ты просто забыла, что в доме есть сейф? — предположил Дункан, когда они вышли на кухню, на свет дня, ослепительный после подвального сумрака. — Допустим, на твоей памяти он ни разу не открывался.

Алекс помотала головой с досадой человека, вынужденного в сотый раз отвечать на один и тот же вопрос. Потом подумала, что у Дункана склероз, который он скрывает, и ответила более развернуто:

— Никакого сейфа в доме нет. Есть один в магазине, но, будь картина там, Эрик давно уже прибрал бы ее к рукам.

— Тот сейф я проверял.

— Ах да, я забыла, — буркнула Алекс.

— Но должна же она где-то быть!

— Во всяком случае, теперь мы знаем, что ее нет ни на чердаке, ни в подвале. О жилых комнатах и речи не идет — там уже сто раз все обшарено.

Алекс не стала развивать тему, и без того неоднократно затронутую Дунканом: что сейф может быть замаскирован на совесть, так, что и не заметишь. Она сыта по горло простукиванием стен и перетаскиванием с места на место тяжелой антикварной мебели (на случай, если под ней обнаружится люк).

Дункан подошел ближе и покачал ключик мизинцем. Он весь пропах потом, пылью и чем-то неуловимо-едким — она сильно подозревала, что раздражением.

— А если мы зря ставим на ключик? Скажем, твой дед просто не расщедрился на подарки.

— Ничего подобного! — Алекс возмущенно сунула ключик под рубашку. — Мне тогда исполнился двадцать один год. Серьезная дата! Последний скупец и тот бы раскошелился, а дедушка тем более.

Наступило молчание. Алекс напряженно размышляла, перебирая цепочку.

— Ключ к сердцу… ключ к сердцу… ведь он не сказал, к чьему конкретно! Я думала разное: то к моему, то к его… а может, он имел в виду лишь аллегорию? Постой-ка! Бабушкино вышивание!

Она бросилась в гостиную и схватила со стены шелк, расшитый многие годы назад: два сердца так близко друг к другу, что образуют почти одно, и над ними дугой надпись «Семья — сердце каждого дома».

— Могла бы и не снимать, — заметил подоспевший Дункан. — Мы под него уже заглядывали.

— Не мешай. — Алекс попробовала вынуть вышивание из рамки, но оно было натянуто очень туго, и скобки, хоть и крохотные, не поддались.

— Что у тебя на уме?

— Я все думала, чего ради оно здесь висит, если дедушка терпеть не мог сентиментальных высказываний? — Она подцепила скобку ногтем и попробовала осторожно раскачать, но не сумела. — Сбегай в подвал, принеси клещи.

— Может, Форрест просто размяк к старости?

Дункан извлек из кармана армейский ножик швейцарского производства, из тех, что снабжены всевозможными приспособлениями и по идее не дадут солдату пропасть ни среди джунглей (если он достаточно ловок, чтобы прорубиться сквозь них с помощью мини-пилы), ни в увольнении (если вдруг возникнет острая нужда в штопоре). Отобрав у Алекс вышивку, он без труда справился со скобками.

— Размяк? С чего ты взял? Потому что вставил высказывание в серебряную рамку? Бабушка много чего навышивала за свою жизнь. Например, при ней на кухне висела овечка с голубым бантиком и подписью «Любите животных!». Дедушка унес ее на чердак сразу после похорон. А ванную комнату украшал лозунг «Чистота — залог здоровья», который теперь тоже на чердаке.

Алекс понимала, что попусту мелет языком, но остановиться не могла. Напряжение последних часов достигло наивысшей точки, и ей просто необходимо было дать ему выход. Между тем Дункан вынул большую часть вышивки из рамки. Бабушкино мастерство не оставляло желать лучшего: обратная сторона выглядела в точности как лицевая. Но самое главное, на боковой стороне рамки виднелись ранее скрытые под шелком четыре очень мелкие циферки.

Они склонились над ними, выпрямились и переглянулись с одинаково блестящими от волнения глазами.

— Три, пять, семь, восемь! — вслух прочла Алекс. — Если вспомнить про ключик…

— …то речь, конечно, идет о депозитном ящике! — подхватил Дункан.

— Где он может быть?

— Да прямо здесь, в городе, — раздалось из коридора. — В «Эвергрин, сбережения и ссуды».

Еще не оглянувшись, Алекс поняла, что голос ей слишком хорошо знаком.

— Эрик, ты меня до смерти… — Голос ее прервался при виде наставленного на них пистолета. — Ты что задумал?!

Ее охватило нелепое ощущение, что все происходящее — фарс, комедия в стиле детектива, и что, сильно опоздав к началу, она попала на самый конец, когда все вот-вот разрешится и главный негодяй опростоволосится. Она нервно хихикнула.

Ни один из мужчин не только не повернул головы, но и не покосился на нее. Они сверлили друг друга взглядом, как матерые олени, которым предстоит бой за главенство в стаде. Осталось только рыть землю копытами! Алекс опять хихикнула.

— Значит, это ты убил Джерси Плотника? — полюбопытствовал Дункан тоном светской беседы.

Эрик шмыгнул носом, как всегда, когда жаловался на аллергию. На сей раз, однако, из левой ноздри у него скатилась капелька крови. Он выхватил и прижал к носу бумажный платок.

— И не думал. Это сделали мои… ну, скажем, знакомые. Я кое-кому пообещал Ван Гога, но старикашка окочурился раньше, чем я добился от него, где он прячет картину.

— Но ты знал, что Ван Гог существует? — уточнил Дункан.

— Еще бы я не знал! На старости лет старика загрызла совесть. Он вбил себе в голову, что картину надо без шума вернуть, а вознаграждение разделить между внучками. Само собой, получить денежки вы должны были после его смерти — он не дурак выставлять себя вором.