– Как же не было? Накануне Нового года он приезжал к нам с Кирочкой в гости в Марьяливо, мы вместе провели вечер. Собирались встретить Новый год… – о чем-то вспомнив, Балай, осеклась.

– Вот именно! Тогда он был у вас меньше часа, я это хорошо знаю. А Новый год он всегда встречает с мамой. Так что не надо врать. И последнее, но самое показательное: Вадим никогда не приводил Киру в свою квартиру на Сторожевке.

– Что значит – не приводил в квартиру? Конечно, не приводил. Она – целомудренная девушка.

– Целомудренная девушка на одну ночь… Для таких у него есть маленькая квартирка неподалеку. И бизнеса общего у вас с ним нет. И, боюсь, не будет. С такими, как вы, он не станет иметь дел. Это противоречит самой его сущности, его принципам, – Катя говорила и продолжала наблюдать за женщиной напротив.

Промокнув уголки глаз, та сначала аккуратно сложила салфетку, затем резко ее смяла и швырнула в тарелку. А вместе с ней точно сбросила очередную маску, под которой пряталось истинное лицо.

– Глубоко же вы сумели втереться в доверие к Вадиму Сергеевичу! Что ж, в таком случае ему будет еще больнее узнать правду. А вас, если останетесь стоять у меня на пути, я сотру в порошок, – окинув собеседницу испепеляющим взглядом, процедила Балай сквозь зубы. – Знайте, я привыкла идти до конца.

С этими словами Людмила Семеновна встала, подхватила сумочку и гордо покинула зал. Проводив ее глазами, Катя оперлась локтями на стол, обессиленно опустила голову на ладони и закрыла глаза.

То, что ей сейчас открылось, никак не укладывалось в сознании. Неужели все это может быть правдой? А если да, то как теперь с этой правдой жить? Простит ли ее Вадим? Вряд ли… Он так любил своего отца, так его уважал, так сожалел о его кончине. Теперь понятно, почему он сменил профессию и ушел из медицины… Господи, как же он должен ненавидеть ту статью и ту журналистку, что ее написала!!!

– Простите, может, все-таки вызвать «скорую»? – услышала она обеспокоенный голос официанта.

Судорожно вздохнув, Катя открыла глаза. Прямо перед ней стояла чашка с остывшим чаем, на блюдце лежали две желтые таблетки.

– Счет принесите, – подняла она на молодого человека измученный взгляд.

Покинув заведение, Катя села в машину, выехала с парковки и, скрывшись от любопытных глаз посетителей кафе, остановилась за углом. В который раз за день встал вопрос: куда податься? В сознании царили полный хаос и растерянность.

Без сил откинувшись на спинку кресла, она сдвинула на лоб очки и закрыла глаза. Но процессор в голове вместо того, чтобы воспользоваться передышкой, продолжал усиленно работать.

«Надо найти в архиве ту публикацию… Когда-то, в самом начале, я собирала в папки газеты с любыми, даже самыми малюсенькими, заметками за подписью Евсеева. Вот только где искать? У отца на чердаке? Или в сумке, которую я перевезла на Чкалова? Сложно сказать… Но сейчас первым делом надо ехать за паспортом. И собраться… Собраться!» – из последних сил скомандовала она себе.

Решительно оторвавшись от спинки кресла, она поправила очки, сдвинула рычаг коробки передач и отправилась на Юго-Запад.

6

Немцы, как всегда, были пунктуальны – паспорт с визой уже ждал ее на выдаче. Пролистав его в машине, Катя вздохнула. Жаль, что новый и виза открыта на полгода. После развода его придется снова заменить. Она твердо решила, что не останется Проскуриной.

Сколько же всяких документов надо будет переделать! Начиная с водительских прав и заканчивая многочисленными анкетами! Но об этом после. Сейчас надо ехать на Чкалова.

Поднявшись в квартиру, она сбросила на диван верхнюю одежду и вытащила из кладовки огромную сумку-баул.

«Спасибо Алиске, что не выбросила архив», – мысленно поблагодарила она.

Вывалив содержимое сумки на пол, Катя опустилась на коленки, раздвинула пожелтевшие от времени газеты, папки, распечатки.

«Так… Не то, не то… Ура!» – обрадовалась она, обнаружив в ворохе бумаг то, что искала.

Перебравшись на диван, Катя развязала папку и стала в спешке перебирать газетные листы. Нет, не то… Кажется, была еще одна папка, именно с «Городскими ведомостями». Еще раз перебрав бумаги и убедившись, что искомого нет, она с досадой взглянула на часы: давно пора быть в редакции. Затем снова придется ехать в Ждановичи. Когда-то, переезжая на Гвардейскую, Катя свезла в дом к отцу разный ненужный хлам, а также вещи, не нашедшие места в новой квартире, с которыми было жаль расставаться. Скорее всего, папка там. Больше негде.

Оставив на полу распотрошенную сумку с бумагами, она захлопнула квартиру, сбежала вниз к машине и на автопилоте помчалась в сторону редакции.

– Катя, с отцом все более-менее в порядке, – привел ее в чувство звонок мобильника. – Давление сбили, показатели нормализовали, насколько возможно. Но…

– Что «но», Арина Ивановна? Говорите быстрее, – напряглась она, глянув на телефон, который вот-вот мог отключиться.

– До инфаркта совсем чуть-чуть оставалось. Можно сказать, почти ничего… Знаешь, я тут ненароком подумала: очень вовремя он с этой мойкой расстался.

– Почему?

– Такой ритм, в каком он жил последние годы, и здоровому человеку выдержать трудно: ни выходных, ни проходных. А у него сердце. Так что все к лучшему. Подлечат, съездит в санаторий, восстановится. На следующий год и мне на пенсию. Будем по-стариковски жить, спокойно, без лишней нервотрепки. Вот так, Катенька.

– А когда можно отца навестить?

– Когда его переведут из реанимации в обычную палату – тогда и можно. Вот только не знаю, как сегодня быть… Хорошо бы мне с ним в больнице остаться, подежурить. Но как дом, собака?

– Арина Ивановна, вы не волнуйтесь. Я постараюсь к вам сегодня заехать, проверю, все ли в порядке. А вы побудьте с папой.

– Спасибо! – обрадовалась женщина. – Душе спокойнее, когда он на глазах.

– А мне спокойнее, когда с ним рядом вы, – улыбнулась Катя. – Мы еще созвонимся, хорошо?

– Конечно, дорогая. Ну, я пошла в палату.

Не успела она положить телефон на панель, как позвонили из редакции.

– Это Мария Ивановна. Все жду, жду тебя. Уже волноваться стала. У меня тут вопросы по заметке.

– Добрый день! Уже еду. У меня к вам тоже есть вопросы.

– Какие вопросы, Катенька?

– По приезде, Мария Ивановна…. Это не телефонный разговор. Извините, у меня параллельный звонок, – услышала она соответствующий сигнал, а следом засветившуюся надпись «Вадим» и, пережив за доли секунды немыслимое напряжение, переключила вызов.

– Привет! Ну как? Забрала паспорт? – первым делом уточнил он.

– Да, забрала. Визы открыли: одну – на полгода со вторника, другую с завтрашнего дня.

– Очень хорошо! Я только что справлялся об отце, там все под контролем. Хотя сердце изношено донельзя… С Хильдой я поговорил, объяснил ситуацию. Так что завтра прилечу. Встречай.