хватал ртом воздух, переваривая слова Алдарова. Затем перевел взгляд туда, где лежала человеческая женщина.

— Хочешь сказать, что…что эта девка — твоя истинная пара?

— Вот именно. И она мать моего ребенка, — зарычал Тамир, увеличиваясь в размерах, — а не девка! И это последнее, что ты усвоишь перед своим концом.

И уже спустя секунду на площадке стояли два огромных волка. Они смотрели друг другу в глаза, топорщили шерсть на загривках, тяжело дышали и скалили пасти со смертоносными клыками, царапали когтями металлический пол, готовые броситься вперед. Но стоило Роману даже носом двинуть в направлении Ирины, как Тамир грозно огрызался, отсекая противнику путь.

Роман, понадеявшись на свой опыт, бросился в атаку первым. Он пытался пробить защиту Алдарова, но тот читал его быстро и безжалостно швырял из стороны в сторону. Глухие удары сопровождали бой, когда Роман летел в стену, звонкие — когда своим телом крошил тонкие мониторы, стекла в дверях и пластик в перегородках, ломал всё на своем пути. Тамир отражал выпад за выпадом, и не давал Роману возможности прорваться ни к дверям, ни к окнам.

Марыкин надсадно дышал, чувствуя, как сила его утекает, словно вода сквозь пальцы, понимал, насколько туго ему приходится. От осознания собственного бессилия бешенство застилало глаза пеленой, пульсировало в венах, отбивая дробь в висках. И, казалось бы, это должно было воодушевить его на новый рывок, однако жуткий блеск во взгляде Тамира вызывал в теле лишь слабость. С отчаянием обреченного Марыкин зарычал и ринулся в бой, применяя один подлый прием за другим. Алдаров хранил недоброе молчание, уходил от острых когтей и зубов, избегал толчков и падений, и тем больше злил противника.

Неожиданно темный силуэт отвлек Романа. Проследив взглядом, как Тень слилась с фигурой Алдарова, сделав того еще массивнее, Марыкин ошеломленно фыркнул. И тут же получил вполне болезненный щелчок по своему сознанию, ощутил мощь настоящего вожака. В подкорке отбойным молотком бился приказ склонить голову, принять свое безоговорочное поражение и упасть брюхом вверх. Тамир навязывал свое мнение, крутил в бараний рог волю Романа. Но он, не желая подчиняться, затряс мордой, и в попытке сбросить навязчивый морок огрызнулся. Заскрежетав когтями по полу, уперся в него лапами, стараясь найти устойчивое положение. От внутреннего сопротивления и противостояния участилось сердцебиение, и Марыкин начал задыхаться. И окончательно утратив осторожность, прыгнул вперед…

Мгновение — и ослепительная боль от вонзившихся в горло клыков Тамира выжгла все мысли до основания, как и лишила способности мыслить, перекрыла все эмоции, чувства и ощущения, став полноправным властелином над Романом. Вся жизнь за секунду пронеслась перед глазами, воскрешая призраков прошлого, подводя итог загубленных жизней всех полукровок, проводя черту под его собственной. Алдаров поддался вперед, мертвой хваткой стискивая челюсть и безжалостно вырывая ему глотку. И, захлебываясь своей кровью, Марыкин уже ничего не слышал и никого не видел вокруг.

А потом грузной бездыханной тушей завалился на бок…

Тамир быстро вернул себе человеческий облик и, не глядя на Романа, устремился к Ире. Он дотронулся до нее и тут же отдернул руку — его любимая была просто ледяная. От ужасающей мысли потерять ее, такие же ледяные иглы впились в сердце. Упав на колени, Тамир осторожно повернул ее на спину и задохнулся: следы чужих пальцев на шее, на потрескавшихся иссушенных губах следы удара, пятно на щеке, темные круги под глазами. Нутро опалило яростью, вулканом бурлившей в крови. В горле заклокотало глухое рычание. Тамир готов был убить Романа еще несколько раз за то, что тот сотворил с Ириной. И эта навязчивая идея просто затмевала рассудок, однако Тамир вернул себе самообладание. Желание помочь своей бесценной половинке как можно быстрее, пересилило неуемную жажду убийства.

— Ириша, родная, очнись, — Тамир нежно коснулся пальцами щеки девушки. Молчание послужило ему ответом.

Тамир задавил ростки паники и принялся легонько массировать кисти ее рук. И всё время звал ее, но Ира даже не стонала. Только грудь ее едва заметно поднималась и опадала. Он стиснул челюсть, подхватил Иру на руки и прижал к груди, делясь с ней своим теплом. Гладил ее спину и целовал губы и снова настойчиво повторял:

— Молю, не оставляй меня сейчас. Ты нужна мне. Нужна нам с Евой. Слышишь, Ира, я люблю тебя. Вернись ко мне.

— Пить…, — слух Тамира уловил едва слышную просьбу.

— О, Луна, ты жива, Иринка, жива! — воскликнул Тамир, касаясь губами ее лба.

Посмотрел на Иру через пелену набежавших слез облегчения. Ресницы ее вздрогнули, и испуганные очи-васильки неподвижно остановились на лице Тамира. Когда в них отразилось узнавание, Тамир прижался губами к ее губам, аккуратно положил ее на пол и метнулся к маленькому холодильнику, перевернутому вверх тормашками во время драки. Достал из него пластиковую бутылку воды и, на ходу откручивая крышку, опустился рядом с Ирой. Поддерживая ее за затылок, осторожно прижал горлышко к губам. Она пила медленно, иногда кашляла, а когда утолила жажду, спросила:

— Ева…

— В порядке. Она с Лодоем. Ириша, прости меня, я не досмотрел.

— Ты ни в чем не виноват, Тамир, — прошептала она, подняла руку и положила дрожащие пальцы на его щеку. Слабо улыбнулась: — Спасибо, что пришел за нами.

Он собрал ее пальчики в свою горячую ладонь и с особым трепетом коснулся их губами.

— Как же я мог бросить вас? Разве мог оставить тебя, любовь моя?

От его слов на щеках Иры загорелся слабый румянец, она вновь зашептала слова благодарности. А потом нахмурилась, закусила губу и, положив руку на свой живот, чуть сжалась. Широкая ладонь Тамира скользнула вниз, прямо под ее пальцы. Брови Алдарова сошлись на переносице всего на миг, а затем разгладились. Недоверчивая улыбка чуть коснулась его губ, а невероятная радость огромным нежным бутоном уже набухла внутри.

Не раздумывая больше ни минуты, Тамир подхватил Ирину на руки и понес прочь из этого злачного места. Уже на улице, завидев машину, подогнанную Виктором, ускорил ход. Чутье подсказывало Тамиру — всё будет хорошо. Нужно только время. Но это просто невероятно, чтобы после всех тех истязаний, ее организм сумел сохранить маленькое чудо, которое теперь очень отчетливо чуял зверь Алдарова…

Ира доверчиво жалась к Тамиру, кутаясь в его объятиях, дарящих такое желанное ощущение надежности и защищенности. Она возносила благодарные молитвы небесам, ведь уже не надеялась выбраться из темной пучины отчаяния. Однако голос Тамира, далекий и тихий сначала, вел ее вперед, становился громче, побуждая бороться с противной липкой тьмой, опутавшей ее сознание. Очнувшись, Ира увидела встревоженное не на шутку лицо