– Точно, – Шакал хихикнул. – Медведи и горы.

Когда мальчик лечился в борделе, Овес провел там больше времени, чем за все предыдущие годы вместе. А когда Муро наконец окреп достаточно, чтобы вставать с постели, они вдвоем играли днями напролет, и Овес научил его всем играм, что знал сам, и они стали выдумывать новые. Огромный трикрат хотел вернуть мальчика в Отрадную, но Ваятель не разрешил, заявив, что приют – это место только для тех детей-полукровок, которые смогут служить копыту, а не для юродивых хиляков. И если бы Овес и мог швырнуть топор, то только в тот день. Но он этого не сделал, зато желание Шакала сместить вождя стал поддерживать железно.

– Муро, можешь ответить мне на вопрос?

Мальчишка, все еще улыбаясь воспоминаниям о том, как катался у Овса на плечах, кивнул.

– Где живет чародей?

Смысл вопроса дошел до него не сразу, но когда он его осознал, улыбка сошла с лица мальчика.

– Не-а.

– Боишься отвечать?

Муро кивнул, немного отпрянув.

– Прости, – проговорил Шакал ласково. – Я не знал. Может, все-таки сможешь мне сказать? Будет наш с тобой секрет.

– Не-а.

Мальчик затряс головой, приходя в возбуждение. Шакал испугался, что он может закричать, и успокаивающе выставил перед собой ладони.

– Муро, все в порядке. Ты не обязан мне говорить. Прости меня.

Это успокоило мальчика, и он понемногу расслабился. Шакал больше ничего не сказал и быстро закончил шов. Затем вручил уздечку Муро, подмигнув ему.

– Теперь можешь идти. Поспи немного.

Муро встал и с размеренной неторопливостью повесил уздечку. Он прошел мимо Шакала, ничего не ответив, и вышел из сбруйной. Шакал задержался, чтобы взять со стеллажа нож для кастрирования, и тоже выскользнул из комнаты. Как это было глупо! Но теперь он мог добраться до лаза и сбежать, затем, возможно, догнать Делию и помочь ей найти безопасное укрытие. Подойдя к воротам конюшни, он заметил, что створка калитки приоткрыта. Хотя он определенно закрывал ее за собой. Шакал вынул ворованные ножи и осторожно прокрался туда.

Выглянув в проем, он увидел Муро. Убрав оружие, Шакал шикнул, чтобы привлечь внимание мальчика. Нужно было убедить его вернуться назад, пока его не заметили, но Муро только повернул голову, мгновение посмотрел на него, а потом снова отвернулся. Затем его рука медленно поднялась, указывая через двор. Выступив из проема, чтобы встать позади мальчика, Шакал проследил за пальцем юного конюха.

Восточная башня. Самая маленькая.

Шакал улыбнулся и с благодарностью положил руку Муро на голову.

– Какой ты храбрец! Теперь иди спать.

Муро вернулся в конюшню, а Шакал направился к башне.

Стражи не оказалось.

Дверь малой башни никто не охранял, не было часовых и на стене поблизости. Это встревожило Шакала. Он не хотел, чтобы его видели, но и отсутствие защиты возле башни говорило о том, что ее обитатель в защите попросту не нуждался. Шакал собирался проскользнуть в покои самого опасного хиляка во всем Уль-вундуласе. Он задумался, удастся ли ему вымолвить хоть слово, прежде чем из его кишок вылезут змеи или глаза превратятся в плотоядных жуков?

– Шевелись медленно, говори быстро, – приказал Шакал себе шепотом и вошел внутрь.

Каменные ступени вились вверх, не прерываясь площадками. Шакал поднялся по ним к двери чердака. И, набрав в грудь воздух, он сделал то, о чем не мог и помыслить как о последнем поступке в своей жизни.

Он постучал.

Из-за двери донеслись звуки движения. За грохотом падающих на пол предметов послышался голос, но слов было не разобрать. Бормотание за дверью продолжалось, но Шакал оставался на месте, ожидая погибнуть в агонии, как только чародей закончит произносить то, что, по всей видимости, было заклинанием. Вскоре слова смолкли. Шакал обнаружил, что все еще дышит. Он по-прежнему слышал движение, затем – низкий стон. Взявшись за ручку двери, Шакал медленно вошел в комнату.

Намерение хранить молчание были немедленно забыто, как только Шакалу в ноздри ударил запах, от которого он стал кашлять и давиться рвотными позывами. В воздухе бушевала оргия отвратительных запахов – застарелой еды, экскрементов и немытых ног. Прижав к носу сгиб локтя, Шакал оглядел чердак.

Мебель терялась в лабиринте влажных пергаментов и распухших, покрытых плесенью томов. Вокруг резвилось несколько крыс – они перебирались от груд свитков к тарелкам с засохшей едой, и все вокруг было покрыто их пометом. Среди зловонного хлама бесцельно бродила изможденная фигура. Она наобум шаркала между самой высокой стопкой книг и полной паразитов кучей белья, которое, очевидно, служило ему постелью. Единственное окно, не загроможденное мусором, едва пропускало лунный свет: его витражное стекло было мутным от толстого слоя грязи.

Фигура неуверенно повернулась и, изогнув шею, посмотрела на Шакала.

Убрав руку от лица, Шакал пересилил вонь и сказал:

– Мне нужно с вами поговорить.

Фигура еще раз прошла прежним маршрутом, прежде чем приблизиться к Шакалу. Это был старик в халате, наброшенном на голое истощенное тело. Над страшным животом тянулись жесткие линии ребер. Старческие чресла, с шарами бо́льшими, чем стручок, жалко качались между тонких, как стрелы, ног, которые дрожали на ходу.

– Нужно еще пять сотен, – заявил несчастный сухим голосом.

Шакал не мог не отступить на шаг, когда чародей подобрался к нему. У того слезились глаза, а растрепанная борода, прилипшая к дрожащему подбородку, была покрыта коркой засохших объедков.

– Я отдал тебе приказ, – недовольно проговорил старик.

Из складок грязного широкого рукава выглянула тонкая рука и попыталась стукнуть Шакала. Тот, отреагировав инстинктивно, оттолкнул его тростинку от себя. Но старый дуралей наступал, цепляясь костлявыми руками, пока не ухватил Шакала за запястье. Затем вытянул стервятничью шею, разинул рот и обдал его вонью, словно из задницы трупа.

– Ты не раб, – прокряхтел он.

– Нет, – ответил Шакал, – не раб.

Чародей раздул ноздри, будто принюхиваясь, его глаза заметались из стороны в сторону, бегая по всему телу Шакалу.

– В тебе сила, – объявил старик, и его губы дрогнули в восторженной беззубой улыбке. – Ты – это он! Ублюдок!

На лице чародея отразилось торжество осознания, но безумие быстро его унесло. Хмурое недоумение тут же вернулось, и он отпустил Шакала, повернулся обратно к своей жалкой берлоге и провел рукой по лысой шелушащейся макушке.

– Еще пять сотен, пес ты пепельный! – крикнул чародей, неуверенно оборачиваясь, чтобы ткнуть в Шакала пальцем. – Сейчас же, не то станешь одним из них!

Терпение Шакала лопнуло вместе с осторожностью, и он, агрессивно шагнув вперед, схватил хиляка за отвороты халата.