Абзул уже преклонял колени, с каждым восклицанием разбрасывая капли слюны из беззубого рта.

– А что чародеи Гиспарты? – спросил Шакал быстро, пользуясь моментом, пока старик сохранял ясность сознания. – Они для меня опасны?

– Но не я, мой лорд, – горячо заверил Абзул.

Шакал не мог сдержать усмешки. Этот человек был опасен разве что для самого себя.

– А остальные?

– Они будут глупцами, если решат встать против вас.

Абзул отвел пожелтевшие глаза при этих словах, и стало ясно, что он не только лгал, но и хотел, чтобы Штукарь бросил вызов и потерпел неудачу. А значит, в Гиспарте были и такие мастера магии, которые обладали силой бросить тирканианцу вызов. Но Штукарь был не дурак. Он не пошел наобум в земли своих врагов. Нет, сперва он пришел в Уль-вундулас, давно оспариваемое подбрюшье, и собрал могущественных союзников. Чертового Ваятеля! В самом ли деле Штукарь собирался помочь вождю отомстить? Если они обрушат на Гиспарту чуму, что тогда?

Шакал понял, что его это не слишком волнует.

Гиспарта ничего для него не значила. Ее народ был ему чужд, безлик и представлялся ему зажравшимся и не замечающим опасности. Но сейчас, возможно, настал час, когда не замечать было нельзя. Этого не могло не случиться. Империум пал, то же самое ждало и Гиспарту – ее либо разграбят орки, либо захватит чужеземный полукровка с претензией на корону. Что это значило для Шакала? Он теперь был вольным ездоком и не был привязан ни к кому, кроме свина, что нес его туда, куда он желал. Ничто не держало его здесь. Он мог взять с собой Делию, она согласится, если он попросит, в этом он не сомневался. Они могли отправиться в Анвилью или в Гуабию, а может, и на восточный берег. Мир не ограничивался одной Гиспартой, а Шакал не знал ничего, кроме Уделья, этого куска дерьма, что пристал к каблуку королевства. И как бы это ни было глупо, он любил эти пустоши, но, как и хиляки с севера, какими он их представлял, он не замечал ничего другого. Он потратил годы, пытаясь воспрепятствовать Ваятелю. В самом ли деле он был готов пожертвовать жизнью, чтобы сразиться с ним и со Штукарем, и все это ради кучки ленивых хиляков на севере?

Выйдя из задумчивости, Шакал осознал, что смотрит на груду пергамента. Там лежала карта, почти вся на виду, спрятан был только один ее уголок. Карта Уделья. Хотя нет, она была старше, составлена до Нашествия, когда весь Уль-вундулас, за исключением Стравы и кентаврских лесов, находился в твердой хватке Гиспарты. И Страва, и леса были четко отмечены картографом. Шакал заинтересовался и несколько удивился, обнаружив, что без границ уделов по карте было довольно трудно ориентироваться. Все на ней казалось крупнее и напоминало уже не лоскутное, а бесшовное одеяло. Горнила еще не существовало, и Шакалу пришлось искать Батайят и Алундру, чтобы найти место, где крепость потом появилась. Вся карта была испещрена кастилями, от которых теперь остались только чернила на этой карте – названия и небольшие гербы знатных семей, которые их держали, пока орки не обратили все в руины. Одна из этих кастилей привлекла внимание Шакала.

Она располагалась неподалеку от Топей Старой девы, где поселения были уже редки. Во всем районе было обозначено только четыре кастили. И одна из них, что дальше всех утопала в Деве, кичилась гербом, который Шакал уже видел: с желтым козлом на черном щите, обрамленном фиолетовой лентой. В прошлый раз цвета были не такими яркими, но само изображение было крупнее, поэтому Шакал был уверен, что не ошибся: он видел его на потрепанном и грязном знамени в сарае Месителя.

Потянувшись к съежившемуся Абзулу, Шакал поднял его на ноги.

– Что это? – спросил он, тыча пальцем в герб.

Абзул пристально всмотрелся в карту.

– Это… это герб Дома Коригари. Старинной семьи, уходящей корнями в Империум.

Шакал хмуро взглянул на карту.

– Кто-нибудь из них остался в живых?

– Ха! – По лающему смеху Абзула стало ясно, что он думал о такой вероятности. – Все, кто был в тех болотах, полегли от магии еще в начале Нашествия. Эльфы там дрались с тяжаками, и обе стороны использовали колдовство. Ненависть заклинаний, выпущенных в тот день, будет жить вечно.

– Это ты про тварей?

– О да. – Абзул покосился на карту.

– Ты тоже приложил там руку, чародей?

– Нет. – Старик бросил на него испепеляющий взгляд. – Там были только остроухие шаманы и кровная магия орков. Гиспарты там не было, только упрямая знать, что отказалась бросить свои владения, и все они поплатились жизнью за свою ослиную гордость. – Говоря это, Абзул стал подозрительным и его ноздри снова сжались со странным сопением, которое Шакал услышал, войдя на чердак.

– Я думал, вы и сами это знаете, мой лорд, – заявил чародей.

Шакал медленно кивнул, но не в ответ на слова старика. Тот, за кого его принимал Абзул, точно это знал! Штукарь хотел отправиться на Старую деву, и он знал природу месива, называл их детищем противоборствующих заклинаний. Он даже опасался их, но все же был готов, зная, как их обездвижить своей странной трубкой. Он называл Месителя демоном и ожидал его появления. Черт, да он вообще отправился туда специально, чтобы с ним встретиться! А зачем ему было это делать, если Меситель не представлял угрозы? Штукарь отправился на болото, чтобы уничтожить своего главного соперника.

От этого откровения Шакала отвлек шелест пергамента. Со всех сторон груды свитков зашевелились, и с высоких стопок посыпались листы, словно их расшатывали изнутри. Абзул, должно быть, улизнул, пока Шакал стоял погруженный в свои мысли: сейчас чародея нигде не было видно. Но его голос слышался поверх нарастающего шуршания хлама.

– Грязный полукровка! Посмел меня обмануть! Я не потерплю такого унижения от грязнокожего дикаря!

Шакал попытался определить, где прятался чародей, но его яростные крики наполняли комнату, доносясь отовсюду и в то же время – ниоткуда. Вытащив секач, Шакал направился к двери. Но не успел проделать и пары шагов, как из груды свитков вырвалась орда визжащих крыс. Они рассыпались брызгами блестящей шерсти и бледных хвостов. Шакал отпрянул, когда они устремились к нему, но из-под хлама выскакивали новые и бежали вслед за первыми. Гниющий чердак будто ожил, наполнившись роем паразитов.

Окруженный надвигающейся волной, Шакал бросился в атаку. Он топтал крыс, сновавших по полу, а тех, что срывались с пергаментов по сторонам – отбивал, махая руками.

Это не помогло – он только на одно мгновение отсрочил момент, когда рой захлестнул его полностью.

Взбираясь по его ногам, спрыгивая на плечи, крысы поглотили его извивающимся облаком кусачих зубов. Шакал закричал от боли и ужаса, отчаянно завертевшись, пытаясь сбросить с себя алчную массу. Он крепко зажмурился, чтобы не дать им выгрызть глаза. Он услышал, как крысы зашипели у него в ушах, а потом их зубы с ужасным треском вонзились в его твердый хрящ. Секач выпал у Шакала из руки, и он принялся сдирать грызунов с головы, ломая им позвоночники и отбрасывая прочь. Но их место занимали другие.