В ладонь беззвучно лёг нож.

Рывком Харо прижал её к стене, зажал ей рукой рот.

Такая маленькая, хрупкая, такая родная… Но выбор уже сделан.

Нож беззвучно погрузился в плоть. Твин тихо вскрикнула, впилась пальцами в его плечи. Её большие глаза едва различались в темноте, но даже сейчас он увидел в них столько удивления и боли, что невольно отвёл взгляд.

— Мне так жаль, Твин… Поверь, это было непросто!

***

Орм не сводил глаз с городской стены, усеянной мерцающим светом факелов.

Лошадь под ним фыркала, покачивала головой, пряла ушами, беспокойно прислушиваясь к далёкому, заунывному вою.

— Что-то не так, — Альмод сплюнул и сделал большой глоток из фляги. — Они должны были появиться ещё час назад!

— Наберись терпения, молодой вождь, — Орм осуждающе покачал головой.

Ох уж эта молодость — необузданная, безрассудная, не умеющая ждать.

— С чего ты взял, что они вообще придут? Может, все давно мертвы!

— Это только одной Матери известно, Альмод, но мы сдержим своё слово. До рассвета ещё далеко, могут объявиться.

Нет, они живы! Погибни принцесса или та, вторая, это бы не осталось незамеченным.

Будто в ответ ворвалось видение: внезапно, неожиданно, перехватив дыхание, болью впившись в виски.

Орм увидел перед собой тусклый блеск стали, воронёный клинок, который сменился чёрной пустотой, и уже в следующую секунду из неё выступило испуганное девичье лицо, широко распахнутые глаза, стремительно меняющиеся с тёплых, чёрных, человеческих на ядовито-зелёные, полные ярости и жажды разрушения.

Яркая вспышка, и боль в висках мгновенно отпустила. Наваждение тут же рассеялось.

— Орм! — Альмод обеспокоенно заглянул ему в лицо. — Ты в порядке? У тебя кровь!

Шаман провёл рукой по щеке, протёр глаза, взглянул на ладонь, окрашенную багровым, и довольно улыбнулся:

— Решение принято. Клинок испил крови.

***

Боль, что пронзила левый бок, казалась ничтожной в сравнении с болью, что выжигала огромную дыру в груди.

«Как ты мог, Харо!»

Оттолкнув его, Твин коснулась дрожащими пальцами ножа, торчащего из раны:

— За что, брат?.. — ярость заполнила всё её существо, захлестнула волной, отбросила в сторону. — Я разорву тебя на куски, мразь!

Твин слышала свой голос, но он больше не принадлежал ей. Боль, что обычно отступала, как только Альтера отбирала контроль, даже сейчас раскалённым железом текла по венам, выжигая душу. Каждый вдох приносил страдание, сердце сжимала невидимая ледяная рука.

Хотелось кричать, хотелось выть, как те псы, но кто её услышит?

— Прибереги силы для стаи, Альтера, — Харо медленно попятился.

Испугался… Ещё бы! С Альтерой, даже раненой, ему не справиться.

«Псы! Они уже близко!» — умереть от клыков тварей Твин хотелось меньше всего.

Страшная смерть, унизительная.

Вырвав из раны нож, Альтера отшвырнула его в сторону и зажала бок рукой:

— Ты права, пока не время, — процедила она сквозь зубы и обернулась к Сорок Восьмому. — Беги, ублюдок. Беги так далеко, как сможешь, и молись Госпоже, чтобы я отсюда не выбралась. Иначе я приду за тобой даже на край света! Я вырежу твоё гнилое сердце и скормлю его твоей королевской шлюхе, прежде чем разрежу её на куски!

— Мне правда жаль, сестра. Уйди достойно! — он пристально посмотрел на неё и, помешкав, бросился к остальным, ни разу так и не оглянувшись.

Твин молча смотрела, как Харо подхватил принцессу за руку, что-то выкрикнул остальным, и те немедля последовали за ним.

«Это всё она! Принцесса заставила его сделать это!» — Твин пыталась понять, как так вышло, что брат, с кем плечом к плечу сражались столько лет, ранил её, бросил умирать…

— Какая разница! Он предал тебя! Он предал нас! Я уничтожу его! Сдеру с него шкуру живьём!

«Прибереги злость для псов, Альтера. Хотя нам всё равно не выбраться отсюда…»

— Ошибаешься, подруга! Я здесь подыхать не собираюсь! А теперь заткнись и не мешай мне!

Твин уже слышала, как когти царапают камень, как в предвкушении крови вырывается из множества глоток свирепый рык. Стая близко. Смерть близко. В одиночку, раненая, с ними не справится даже Альтера.

Слай… Как жаль, что не успела попрощаться как следует!

«Я буду ждать тебя, мой Семидесятый! Даже вечность, если понадобится!»

Твин представила его лицо, вспомнила последний поцелуй. Такой сладкий, такой упоительный… Она бы наслаждалась им вечность, если бы это было возможно! Она бы не покидала объятий Слая ни на секунду.

Сколько же глупостей наделала! А ведь могла бы побыть с ним дольше, если бы не та чёртова ночь, чёртов поцелуй! Будь проклята её гордость, что не позволяла подойти к Слаю, вымолить прощение! Будь проклята принцесса, из-за которой их разлучили, из-за которой ей больше никогда не увидеть Семидесятого!

Альтера сжимала рукояти кинжалов. Твин слышала её хриплое дыхание, чувствовала терзающую боль. Они оказались в кромешной тьме. Пламя погасло. Альтера копила силы.

Где-то слева раздался низкий рык, скрежет когтей.

Стая уже здесь, охота будет славной! Двуногий один, он неопасен. Ранен, пахнет сладкой кровью, не сможет убежать.

Скоро стая будет сыта!

Руки Альтеры снова вспыхнули, пламя растеклось от остриёв кинжалов до самых плеч. В зелёном свете мелькнуло безволосое тело, рядом нервно зарокотало.

— Катитесь все в пекло! — отчаянный крик Альтеры разорвал тишину, унёсся далеко в темноту, подхваченный эхом.

Пламя вспыхнуло ещё ярче, ярость питала его, как хворост питает костёр.

Псы заскулили, отступили, опустили длинные морды к земле, пряча глаза.

Струна натянулась, её звон комариным писком пронёсся по туннелю. Твари застыли, склонившись в почтительном поклоне. Ни звука вокруг, только ритмичный стук крови в ушах.

Мир замер, время остановилось.

Каменная крошка скрипнула под сапогом, блеснул клинок, разрывая воздух, и с хрустом вонзился в плоский череп ближайшей твари. Зверь не шелохнулся, оставаясь на лапах живым изваянием.

Рывком Альтера высвободила клинок: из раны не вырвалось ни единой капли крови, как если бы перед ней был не зверь, а набитое сеном чучело.

Два шага вперёд. Лезвие легко распороло бугристую кожу пса, описало в воздухе зелёную дугу, впилось в грудь другого, поодаль застывшего в прыжке.

«Их слишком много!» — обречённо проговорила Твин.

— Заткнись!