– Конечно, вы хотите это знать, – сочувствующе кивает Мэри. Тот же самый, полный жалости взгляд, каким смотрел на меня Дэн. Они что, сговорились? Что они все скрывают от меня? – Я с самого начала придерживалась позиции, что вы должны обо всем узнать…

– Миссис Уинтер, – обращается ко мне «полосатый» толстячок, – позвольте представиться. Меня зовут Родерик Райс, – его голос становится громче с каждым словом, – и я вместе с Мэри работаю над разрешением одной ситуации, связанной…

– Ситуации? Какой ситуации? – перебиваю его я. Как меня достал их сдержанный юридический тон! Мне хочется кричать. Или ударить кого-то. – Какой, к черту, ситуации? – не сдерживаюсь я, переводя взгляд с совершенно спокойных Родерика и Мэри на маму, которая спряталась за офисной дверью и старательно избегает моего взгляда. – Объясните мне наконец!

Вижу, как они переглядываются друг с другом, словно передают мысли на расстоянии.

– Кто-нибудь связывался с Дэном? – спрашивает Мэри у Родерика.

– Он уехал в Девон. Посмотреть, сможет ли он что-нибудь с этим сделать. Я пытался связаться с ним этим утром, но… – Родерик пожимает плечами. – Должно быть, нет сигнала.

Девон? Зачем Дэну понадобилось ехать в Девон? Но Мэри кивает так, будто все совершенно логично.

– Просто думаю о ЗС-факторе, – тихо молвит она.

ЗС-фактор! Опять. Нет, это невыносимо.

– Пожалуйста, не называйте меня так! – Мой голос нервно взмывает ввысь, словно игрушечная ракета Тессы. – Я не принцесса! Не Рапунцель, не Златовласка. Мне надоело это глупое прозвище! Хотела бы я, чтобы Дэн никогда не называл меня Златовлаской Сильви.

Оба адвоката взирают на меня с неподдельным удивлением на лицах.

– «ЗС» не означает «Златовласка Сильви», – говорит Мэри Смит-Салливан. – По крайней мере, не в этом офисе.

– Но… Но что же тогда? – недоумеваю я.

Тишина. И снова этот полный жалости взгляд, читающийся как: «Простите, что мне известно больше, чем вам».

– Защитить Сильви, – наконец отвечает Мэри. – «ЗС» – означает «защитить Сильви».

На мгновение я лишаюсь дара речи. Мои челюсти просто склеиваются, совсем как после ирисок Тоби. Защитить меня?

– От чего? – наконец выдавливаю я из себя, обращаясь прежде всего к маме, которая по-прежнему жмется у дверей. – Мам?

– Ох, дорогая, – мама начинает яростно моргать, – мы совершенно не представляли, что нам делать…

– Ваш муж вас очень любит, – обращается ко мне Мэри Смит-Салливан. – Он хотел, как лучше. Но… – Она внезапно умолкает, переводя взгляд то на мою маму, то на Родерика. – Все выходит из-под контроля. Сильви должна знать.

Сидим в небольшой комнате для отдыха, помощник Мэри принес всем горячего чаю. Я не пью, просто крепко сжимаю свою чашку в руках. Чашка приятно согревает ладони. Единственное средоточие тепла, что-то осязаемое, что-то настоящее. Когда все вокруг кажется фальшивым, бутафорским.

– Прежде всего я хотела бы указать на конкретные факты, – осторожно начинает Мэри, когда помощник уходит. – Согласно некоторым заявлениям, много лет назад у вашего отца был роман с шестнадцатилетней девушкой.

Молча поднимаю глаза на Мэри. Я ожидала чего угодно, но только не этого. Вру. Я вообще не знала, чего ожидать. Но… У папы был роман с шестнадцатилетней?

Поворачиваюсь к маме, которая по обыкновению отсутствующе смотрит в окно.

– Это… это правда? – выдавливаю из себя я.

– Ну, конечно, нет, – отрезает мама. – Все это ложь! Гнусная, подлая ложь! – Она снова начинает яростно моргать. – Когда я думаю о твоем отце…

– Девушка, о которой идет речь, сейчас уже взрослая женщина, – бесстрастно продолжает Мэри. – Она угрожала разоблачить вашего отца в своей книге. Нам удалось это… предотвратить.

– Что еще за книга? – переспрашиваю я, окончательно запутавшись. – О моем отце?

– Не совсем. Вы слышали что-нибудь о писательнице по имени Джосс Бертон?

– О той, что написала «Тенета лжи»? Я читала эту книгу. Путь Джосс к успеху был очень трудным. У нее была анорексия, ей пришлось бросить университет… – Я сглатываю, когда понимание страшным колючим комком приходит ко мне. – Неужели папа…

– Все это ложь! – визжит мама. Я вижу, она на грани слез. – Эта девчонка все выдумала. Она зациклилась на твоем отце, потому что он был таким красивым, умным…

– Ранняя рукопись содержала рассказ о ее предполагаемом романе с вашим отцом и о том, чем это обернулось для нее, – резюмирует Мэри. – Понятно, что тогда она еще была несовершеннолетней. Тем не менее чтение это… – медлит Мэри, – не из легких.

Чтение не из легких… Эта фраза заседает в моем мозгу, от нее не так-то просто избавиться. А разве мне было легко в последние дни?

– Ваш отец узнал о готовящейся публикации и обратился к нам. Мы ходатайствовали о судебном запрете на публикацию от его имени, хотя в результате событий убедили автора вырезать из текста соответствующие отрывки.

– Убедили?

– Дэн очень помог, – вставляет мама, утирая платком все же выступившие слезы.

– Дэн? – непонимающе перевожу взгляд с одного лица на другое.

– Ваш отец не желал, чтобы над этим делом работало много людей со стороны, поэтому он заручился помощью Дэна. – Что-то в тоне Мэри заставляет меня резко вскинуть голову. – Я бы сказала, что Дэн трудился денно и нощно, чтобы разрешить это дело. Ради вашего отца. Он стал нашим связным. Читал каждый документ, присутствовал на встрече с Джосс Бертон и ее адвокатами и сумел повернуть… довольно сложные дискуссии… в более конструктивное русло. Как говорит ваша мать, именно его личное вмешательство в конце концов убедило Джосс Бертон убрать соответствующие отрывки.

– Дэн был рад помочь, – будто бы оправдывается мама. – Он очень хотел помочь.

В мыслях моих полнейшая сумятица. Папа. Дэн. Джосс Бертон. Эта книжонка, лежащая на кухне у мамочки. Вечная «пружинистость» Дэна. Все эти тайные разговоры, многозначительные взгляды, отрицания. Я же чувствовала, что они с мамой что-то от меня скрывают.

– Почему ты мне не сказала? Почему мне никто ничего не сказал? – взрываюсь я. – Почему я, его дочь, оказалась единственным человеком, который ничего не знает?

– Родная моя, папа был потрясен этой… этой злобной клеветой, – торопливо говорит мама. – Он не хотел, чтобы ты слышала непристойные, придуманные истории. Мы решили оставить все это в тайне.

– А после того, как все уже было улажено, ваш отец погиб, – мрачно добавляет Родерик. – И все снова изменилось.

– А ты всегда была такой ранимой, Сильви. – Мама протягивает руку и поглаживает меня по колену. – А после смерти папы была так опустошена. Никто из нас так и не решился тебе сказать. К тому же мы думали, что все закончилось. Но… – Мама отворачивается и вновь начинает яростно моргать.