– Но не закончилось? – спрашиваю я и тут же сама себе вслух отвечаю: – Конечно, не закончилось, иначе зачем вы все здесь? – В голове толпится столько вопросов, что я даже не знаю, какой выбрать. – Почему Дэн в Девоне? Что такое «миллион фунтов, может два»? – наседаю я на маму. – Деньги как-то связаны с этим делом? Что вообще происходит?

– Ох, милая. – Мамины глаза вновь застилает пелена, а ее голос дрожит. Она снова отворачивается. Я подавляю уже готовый сорваться с губ резкий ответ. Мама так подавлена.

– Джосс Бертон написала еще одни «мемуары», – сообщает Мэри. – Приквел к «Тенетам лжи», предысторию, рассказывающую о ее юности. Она угрожает, что на сей раз расскажет все о своей связи с вашим отцом. Говорит, это ключ к пониманию всей ее истории. Ее должны опубликовать в этом году, сразу после выхода экранизации «Тенет лжи».

– Экранизации, – с отвращением выплевывает мама. – Кто захочет смотреть фильм о жизни этой лгуньи?

Готовлюсь было выпалить: «Кто захочет смотреть фильм об успешной женщине, которая победила своих демонов и стала автором бестселлеров?», но вовремя прикусываю язык. Вместо этого так же пренебрежительно бросаю:

– Никто не захочет.

– Поклонники очень ждут новую книгу. Думаю, издатель не поскупится на пресс-конференцию и анонс в национальной газете, – продолжает Мэри. – А значит, имя вашего отца будут полоскать в массмедиа все, кому не лень.

– Ее аванс от издательства – миллион, – вставляет Родерик. – Хотя она утверждает, что делает все это не ради денег, а лишь для того, чтобы открыть всем правду.

– Правду! – фыркает мама. – Если эту книгу опубликуют, все запомнят твоего отца как озабоченного. – Я вижу, как маме трудно произносить эти слова. – И это после всего, что он сделал! Он ведь всю жизнь помогал другим людям! – Ее голос становится все более резким. – Это подло! И вообще, что она может помнить о нем спустя столько лет?

– Но почему Дэн в Девоне? – вновь спрашиваю я, глядя маме прямо в глаза. – Я не понимаю…

– Он поехал к Джосс Бертон, чтобы снова попробовать договориться, – говорит мама, утирая нос маленьким кружевным платком. – Она живет в Девоне.

– Он отправился туда вчера ночным поездом, – вставляет Мэри и снова бросает на меня этот полный жалости взгляд. – Думаю, сложнее всего для Дэна было хранить все в тайне от вас, Сильви.

Ночной поезд. А я-то думала, он поехал развлекаться к любовнице. В то время как он… В горле вырастает колючий ком, словно из терновых иголок, когда я представляю, как Дэн в сумерках садится на поезд, совсем один. Смотрю на свой остывший чай, к глазам подступают слезы. Но я не могу расплакаться, только не при Мэри и Родерике.

– Он ни словом не обмолвился, – выдыхаю я. – Ни словом.

– Он больше всего боялся, что вы все узнаете и… не сможете, как он это назвал, «отойти», оправиться от шока, – говорит Мэри.

– Что с вами случится еще один «эпизод», – тактично подсказывает ей Родерик.

– Не было никаких «эпизодов»! – внезапно взрываюсь я. Родерик и мама обмениваются испуганными взглядами. – Это не был нервный срыв, что бы вам там ни наплели врачи, – продолжаю я более спокойным голосом. – Это была скорбь. И ничего больше. Да, я была совершенно опустошена. Но лишь потому, что не могла поверить в папину смерть, не могла принять, что его больше нет. Это вовсе не значит, что я неуравновешенная или эмоционально неустойчивая. А Дэн всегда слишком беспокоился обо мне. Чересчур меня опекал.

– Мы все беспокоились за тебя, дорогая, – начинает оправдываться мама.

– Вздор! – фыркаю я. – Ты боялась, что я опозорю тебя, только и всего. – Поворачиваюсь к Мэри: – Я знаю, Дэн хотел как лучше, и я его не виню… Но я бы приняла правду, если бы он сказал мне. Ему незачем было скрывать все от меня. Вам незачем было скрывать все от меня, – с ощутимым стуком ставлю чашку на стол и требую: – Так что теперь у вас нет другого выхода. Я должна знать все!

Встречаю оценивающий взгляд Мэри и отвечаю ей таким же. Знать правду – это мое право! Наконец Мэри согласно кивает:

– Хорошо. Я принесу вам все документы. Правда, выносить их из здания строжайше запрещено. Но я найду вам комнату, где вы сможете все прочитать и где вам никто не будет мешать.

– Спасибо, – отвечаю я сухим, деловым тоном.

– Сильви, дорогая, – причитает мама. – На твоем месте я бы не стала… В смысле, тебе действительно не нужно знать…

– Нужно! – яростно отрезаю я. – Все это время я жила в мыльном пузыре. Но теперь я проткнула его. Мне не нужна защита. Проект «Защитить Сильви» окончен! – окидываю присутствующих бескомпромиссным взглядом. – Потому что я так решила!

Сижу в одиночестве и читаю. Строки расплываются перед глазами, в ушах звенит. Помощник Мэри приносит мне еще три чашки чая, но они так и остывают на столике нетронутыми. Я всеми мыслями в том, что я читаю. И, самое главное, в том, что я понимаю. Голова идет кругом. Как все это могло происходить за моей спиной, а я даже ничего не заметила? Какой же слепой, рассеянной дурой я была!

Джосс Бертон отдыхала в Лос-Боскес-Антигуос. Там она, очевидно, и повстречалась с папой. Она пишет, что у ее семьи там был дом неподалеку от нашего. Ее родители наверняка общались с моими мамой и папой. Только я их не помню, но опять же, мне тогда было всего три или четыре года.

Но все то, о чем рассказывает Джосс в своей рукописи: как мой папа дарил ей подарки, угощал ее коктейлями, отводит ее в лес… Я просто не могу это спокойно читать. Меня тошнит от самой мысли, что это вообще могло быть. Боюсь, я судорожно листаю страницы, читаю кусками то тут, то там. Тошнота не отступает ни на секунду. Мой отец? С наивной, неопытной несовершеннолетней девушкой, которая никогда бы даже…

Мэри Смит-Салливан была права. Отнюдь не самое легкое чтение. В этих страницах путаешься, как в самых настоящих тенетах.

Так что я переключаюсь на электронную переписку – от писем тех дней, когда папа еще был жив, до актуальных писем по настоящему делу. Писем сотни. Даже тысячи. От папы к Дэну, от Дэна к папе, от Родерика им обоим, от Дэна к Мэри, от Мэри к Дэну… И чем больше я читаю, тем быстрее распадается на кусочки моя память об отце. Папины письма резкие, жесткие, требовательные. Дэн в своих письмах всегда вежлив, обходителен, уступчив, но папа… Папа обращается с ним, как с несмышленым мальчиком на побегушках. Он ждет, что Дэн бросит все и будет работать только над этим делом. А когда у Дэна что-то не выходит, он грубит ему. Я никогда не слышала, чтобы папа использовал нецензурную лексику. Но эти письма… они пестрят самыми грубыми выражениями в адрес Дэна. Мой отец настоящий тиран!

Я не могу в это поверить… Мой добродушный, привлекательный, добрый папочка – истеричный тиран? Да, он иногда кричал на своих работников, но на членов семьи никогда. Или…

Продолжаю читать, отчаянно мечтая обнаружить письмо, где папа благодарит Дэна за все усилия, вложенные в это дело, где папа говорит, что он ценит Дэна. Ведь папа всегда был каким красноречивым… Так где же это чертово письмо?