Теперь коммунисты. Кто там должен управлять государством – рабочие и крестьяне? А это как? Все вместе? По очереди? Выборные – а как выбирать будем? А какая гарантия, что тот, кого выбрали на какое-то время, по истечении срока не захочет на своем месте остаться? А как быть с тем, что для управления государством нужны знания – а откуда им взяться у рабочих и крестьян?

Что еще я забыл? Свобода, равенство и братство – бессмертные лозунги Французской революции? Кстати, к чему привела Французская революция? А вот к чему – Франция на тот момент, когда все это началось, была одной из двух сильнейших держав мира, по богатству колониальных владений не уступала Великобритании. А Германия в тот момент… Какая там Священная Римская империя германской нации?? Кучка раздробленных, враждующих между собой княжеств. Франция имела серьезные заделы на североамериканском континенте – и вполне могло случиться так, что сейчас в САСШ говорили бы на французском, а не на английском.

И что дала Франции революция? Страна утонула в крови. Сначала перебили аристократию, казнили направо и налево людей, вся вина которых была в их фамилии с приставкой «де», а заодно и вообще казнили всех, кто под руку попадет. Воевали гильотиной. Разве самодержавный монарх допустил бы такое?

Потом устали, перебив друг друга, – революция всегда пожирает своих детей. Выбрали сначала Директорию, продажную и гнилую, потом и вовсе ударились в диктатуру – к власти пришел Наполеон Бонапарт. Этот самый Наполеон Бонапарт не придумал ничего лучше, как напасть на Россию. Кстати, государь как-то упоминал, что дела те темны, и лучше было бы вместе с Наполеоном напасть на Британию, на ее колонии – тогда бы сейчас не было этого гнилого, распространяющего политическую заразу острова. Потом – после проигранной войны – нормальную власть так восстановить и не удалось. А как ее восстановишь, когда достойных людей под нож гильотины положили? И снова проигранные войны, мятежи и революции. И, как закономерный итог – страна в считаные недели пала под ударами русских и германских войск, и на данный момент не существует – это всего лишь набор германских протекторатов и германских же земель. Даже тогда, в начале двадцатого века, как могли они сделать такой самоубийственный ход и примкнуть к Великобритании? Неужели не видели, что у русско-германского союза подавляющее преимущество?

Свобода, равенство, братство… Свобода – а государь разве не дарует всем подданным свободы? А разве само по себе жить в огромной и сильной стране, где можно смело ходить по улицам, не опасаясь, что тебя убьют – это не свобода? Равенство – а как можно приравнять, к примеру, токаря с завода и доктора наук? Или крестьянина и потомственного аристократа? Красная революция, которая у нас, слава Господу, не взяла верх, одним из требований выставляла так называемую «четыреххвостку» – свободные, прямые, равные и тайные выборы. Тайные выборы – сейчас есть, в Думу, прямые – тоже есть, свободные – в каком-то смысле тоже, за исключением имущественного ценза для голосующих и более высокого – для избирающихся. Равные – а как может быть равенство в голосах, если люди не равны ни по образованию, ни по имущественному положению, ни по чему?

Про равенство я уже сказал. Братство – не смешите. Много ли было братства во Французской революции, когда победившие революционеры принялись истреблять друг друга, после того как истребили аристократов и убили короля? Почти всех ведь, до единого казнили – какое тут братство! Под ножом гильотины все друг другу братья – это, что ли, братство?

И, наконец, самое главное – Господь жестоко наказывает всех революционеров, дерзнувших покуситься на помазанника божьего. Французы осмелились отправить монарха под нож гильотины – и теперь Франции больше не существует. Мы, русские, избежали дьявольского соблазна, вернулись к истинной, не искаженной никонианством вере – и Господь наш обратил свой благосклонный взор на нас, щедро вознаградил рабов своих, подарив нам Константинополь – второй Рим, колыбель православия, и Иерусалим – город, где умер на кресте сын его Иисус. Вся святая земля теперь наша, русская. Да и Мекка с Мединой, земля, где никогда не было ни мира, ни порядка, ни достатка должного, тоже теперь состоит в составе единой и неделимой Российской империи. Разве не стоило отказаться от «свободы, равенства, братства», чтобы обрести такое?

Вот и получается, что в лучшем случае все эти заявления и прозрения отдельных деятелей – всего лишь политическая трескотня, пополам с бредом сумасшедшего. В худшем – государственная измена. Но у нас этому хоть в гимназии учат, чтобы, повзрослев, люди критически относились к разного рода теориям. А тут… Этого не может здесь быть, потому что не может быть никогда, давайте споем «Боже, храни королеву…» и все такое. Ну-ну…

Оп-па… А мясо уже начало подгорать. Это нехорошо. Вообще – не привыкну я к местному мясу на решетке, никак не могу понять, в какой момент оно подгорать начинает. А шашлык здесь не сделаешь. Единственное, что роднит приготовленное мною с кавказским шашлыком – я отмачиваю мясо в уксусе со специями, чтобы размягчить его. Секретом ни с кем не делюсь, это – для себя.

Пока я перекладывал мясо на пластиковые тарелки, появилась Мэрион. Ни слова не говоря, шумно плюхнулась рядом, и пока я раскладывал новую порцию на решетке и ворошил угли – умудрилась половину слопать. Завидую белой завистью – столько ест, ни в чем себе не отказывает – и чтобы хоть один лишний килограмм…

– Вкусно… – среди дурных привычек Мэрион было говорить с набитым ртом. – Научишь, как готовить?

– Это мужское дело. Мясо должен готовить мужчина, так повелось еще с древности.

Мэрион оторвалась от еды, посмотрела на меня каким-то странным взглядом…

– Знаешь… Иногда я думаю, что ты не от этого мира. Что ты прилетел с какой-то далекой звезды…

Опасный момент…

— Пойду-ка я к машине, – я поворошил угли, чтобы скрыть замешательство, – принесу еще соуса. Где он?

– В багажнике…

Рацию я с собой не взял, а вот сотовый – прихватил, но положил в машину. Машинально взглянул – лучше бы этого не делал. Прием неуверенный, всего одна палочка из трех, а вот звонков неотвеченных…

И все от начальства…

В душе моей шевельнулась совесть. Странно – вспомнились слова Императора Николая Первого, сказанные им офицерам, которых он отправлял… ну, сейчас это называется «военный советник». Он сказал им перед отправкой: «Азартовать не велю и не советую, а брать деньги и не служить – стыдно». Вот и у меня такая же ситуация – то ли служу, то ли…

Суперинтендант ответил не сразу – пришлось перезванивать трижды. Уже тогда начал понимать – неладно дело. Наконец в трубке раздался знакомый хрипловатый голос…

– Сэр…

– Кросс? Какого черта?! Где ты?

– На отдыхе, сэр… Я же подавал рапорт, вы его подписали…

– Черт бы тебя побрал. Возвращайся немедленно! Общий сбор!

– Что-то произошло, сэр?

– Лондон взорвали!

– В смысле, сэр? – не понял я.