Это было одним из тех зловещих предзнаменований, с которыми сталкивались Чаттертон и Маттера еще с самого начала их сотрудничества. Сейчас, когда компаньоны приступали к новым поискам, ситуация складывалась отнюдь не в пользу охотников за сокровищами.

Следующие два с половиной года они потратили на поиски судна «Сан-Мигель». На это у них ушла львиная доля их сбережений. Они рассчитывали поправить свое финансовое положение за счет ценностей, найденных на корабле Баннистера, однако большинство артефактов, найденных на «Золотом руне», все еще находилось в лаборатории Национального управления подводного культурного наследия в ожидании дележа. Расходы росли. Их катер во время шторма затонул, и только одно это обошлось им более чем в сто тысяч долларов. Они подняли катер на поверхность, но он затонул снова, причем когда они оба находились на борту.

Тем не менее они не жалели о потраченном времени и деньгах. Оно того стоило. Выискивая, где же все-таки затонул «Сан-Мигель», они в конце концов оказались в восточной части северного побережья Доминиканской Республики. Там они нашли якорь шестнадцатого века, точь-в-точь такой, какой был на борту нужного им галеона. Вскоре после этого их добычей стали черепки керамических изделий, вполне возможно, с судна «Сан-Мигель». Рядом с этими черепками лежали сотни балластных камней размером с гальку – эти камни использовались для заполнения пространства между более крупными камнями на таких парусных судах, как галеон. Чаттертон и Маттера, принимая во внимание все то, что они узнали о судне «Сан-Мигель», теперь даже и не сомневались, что уже почти нашли этот знаменитый корабль, полный сокровищ.

Они уже готовились заняться подъемом со дна артефактов, как вдруг между ними и Боуденом возникли серьезные разногласия. В течение нескольких месяцев Чаттертон и Маттера пытались их уладить. В конце концов дело дошло до судебного разбирательства. Не верилось, что они могли оказаться в подобной ситуации. Они ведь полагали, что, можно сказать, уже почти сидят на самом ценном из лежащих на дне галеонов, но при этом они не имели права ничего из него взять до тех пор, пока не разрешится спор относительно юридических прав на это затонувшее судно.

Судебная тяжба продолжается и по сей день. Если Чаттертон и Маттера выиграют суд, они возобновят поиски этого затонувшего судна. Если же одержать победу не удастся, «Сан-Мигель», возможно, так никогда и не будет найден.

Большинство артефактов, найденных на «Золотом руне», оставались в лаборатории Национального управления подводного культурного наследия в Санто-Доминго. Чаттертон и Маттера попросили тамошних чиновников отложить дележ до того момента, когда как-то разрешится их спор с Боуденом. Поскольку данная находка была редкой, было трудно оценить в денежном исчислении реальную стоимость предметов, найденных на затонувшем пиратском корабле. По некоторым оценкам, их совокупная стоимость может составлять несколько миллионов долларов.

Однако даже в том случае, если ни один предмет с «Золотого руна» так и не будет продан, Чаттертон и Маттера все же считали себя вознагражденными. Чаттертон ведь, получалось, нашел самый редкий и самый впечатляющий из всех типов затонувших судов. Маттера собрал по кускам историю одного из великих пиратских кораблей золотого века пиратства, изменив представления исторической науки о том, что происходило с этим судном и как оно затонуло. Самое же главное заключалось в том, что они нашли Джозефа Баннистера.

Они оба, сами того не желая, получили от этой своей экспедиции и нечто такое, что не имело прямого отношения к затонувшим судам и пиратам.

Чаттертон получил возможность научиться кое-чему у доминиканцев. Прибыв в Саману, он полагал, что всегда есть только один способ чего-то добиться – а именно, пойти напролом прямо вперед, используя свою мускульную силу и силу воли. Затем он начал наблюдать за местными жителями. Многие из них были почти нищими, но им удавалось обходиться и тем барахлом, которое они могли раздобыть. Если у них не было домкрата для того, чтобы заменить шину, они использовали камни и палки. Если им, чтобы поймать рыбу, было необходимо нырнуть поглубже, они мастерили себе систему подачи воздуха из старого компрессора для краски и садового шланга. Чаттертону казалось, что даже у самых бедных из них есть все, что им нужно, причем не потому, что они не жаждали многого, а потому, что они всегда находили другие способы, как добиться нужного результата.

Добиться прорыва в поисках «Золотого руна» Чаттертону помог именно такой подход. И он остался в его арсенале и после того, как он наконец-таки нашел затонувшее пиратское судно. Чаттертон со страхом ждал наступления дня, когда он станет настолько старым, что не сможет больше нырять в море с аквалангом – то есть не сможет заниматься тем, к чему у него есть призвание. Он осознавал, что его сотрудничество с Маттерой, которое он начал в возрасте пятидесяти пяти лет, было в каком-то смысле попыткой поучаствовать в грандиозном приключении, пока не стало слишком поздно. Понаблюдав за доминиканцами, он перестал верить в какие-либо «слишком поздно». Он знал, что не за горами тот день, когда он уже не сможет надеть на себя баллоны акваланга. Однако когда этот день наступит, он найдет другие способы того, как получать те ощущения, которые давало ему пребывание возле обломков знаменитых затонувших судов. Море – это большое пространство, и он найдет другие способы, как в него проникнуть.

Для Маттеры «Золотое руно» стало ответом на принципиальный вопрос: бывает ли когда-нибудь слишком поздно следовать зову своего сердца? Даже и после нескольких месяцев поисков пиратского корабля взгляды Маттеры на данный вопрос были расплывчатыми. Он к тому моменту потратил не один год и более миллиона долларов на погоню за мечтой – сначала мечтой о сокровищах, а затем мечтой о пиратах, – но так пока и не нашел ничего значительного. Хуже того, по мере того как провалы и стрессы следовали один за другим, ему стало казаться, что лично ему, возможно, уже не суждено найти ничего значительного.

Именно в это время он нашел Джозефа Баннистера, история которого была похоронена в архивных материалах, к которым никто не прикасался на протяжении столетий. Этому пиратскому капитану было уже за тридцать или даже за сорок, когда он забросил свою успешную карьеру и отказался от обеспеченного будущего ради того, чтобы совершить дерзкий поступок – то, к чему его звало его сердце. С точки зрения Маттеры, сердце Баннистера звало его к демократии, однако самое главное заключалось в том, что он ответил на этот зов.

Поначалу дела у Баннистера шли из рук вон плохо, но затем в его жизни последовала целая череда удивительных приключений, в ходе которых было проявлено немало отваги и пролито немало крови. В кульминационной точке своей судьбы он совершил почти невозможное – нанес поражение кораблям английского королевского военно-морского флота. Для Маттеры урок, извлекаемый из истории Баннистера, был очевиден: человек должен отправиться в путь, если сердце призывает его это сделать. Даже если он не знает, что ждет его в конце этого пути.

Открыв для себя Баннистера, Маттера стал совсем другим. Находясь в Самане, он, преодолевая трудности – а иногда охватывающее его отчаяние, – потратил еще больше своих денег, но наконец-таки нашел «Золотое руно». Он оставил у себя одно из найденных среди обломков корабля Баннистера пушечных ядер, чтобы оно напоминало ему о том, как важно слушать свое сердце. И услышать его клич, когда оно позовет отправиться в путь в следующий раз.