На прощание Афия крепко стискивает мне руку и уходит. Аубарит и Джибран суетятся вокруг последней повозки с беженцами. Воздух рядом с повозкой мерцает – это ифриты ветра, они помогут пассажирам за считаные минуты преодолеть огромное расстояние пустыни. Молодой Кочевник что-то говорит факире, и щеки девушки розовеют. Эти двое много времени проводят вместе. Глядя на них, я прячу улыбку.

– Времени мало, Лайя. – Голос Элиаса раздается совсем рядом, а я даже не слышала, как он подошел. – Идем?

– Не ходите с ветром. – Слабое свечение Рехмат возникает между нами. – Он почувствует ваше присутствие.

Я киваю, но ничего не говорю. Мой гнев остыл. В последние несколько недель она редко приходила ко мне. Когда же появлялась, мне все время казалось, что, разговаривая со мной, Рехмат думает о чем-то другом.

Мы направляемся в центр города, туда, где расположены бывшие казармы Меченосцев. Джинны врываются в ворота, когда мы уже подходим к зданию. Повсюду слышны крики ужаса.

Я улыбаюсь. Если бы захватчики внимательнее прислушались к этим воплям, они бы заметили кое-что странное.

– «Плач варваров по покойнику соединяет нас с низшими животными, с невыразимым насилием земли», – бормочет Элиас, и когда я бросаю на него вопросительный взгляд, пожимает плечами. – Я услышал это от Надзирателя в Кауфе. В кои-то веки старый ублюдок оказался прав.

И действительно, крик человека всегда уникален, потому что в нем отражаются чувства. Крик духа, напротив, звучит ровно, и переживаний в нем нет. Гладкий камень и острая пила.

Сейчас мы слышим, как кричат духи – песчаные ифриты, которые не боятся огня, согласились отвлечь джиннов, чтобы последние Кочевники могли беспрепятственно покинуть город.

Мы вбегаем в казарму и быстро поднимаемся на крышу, на которой разбросаны доспехи, свалены в кучи мешки с песком и навалены горы светлого кирпича, – все, что Меченосцы не успели прихватить с собой, когда Кочевники прогнали их прочь.

– Это тебе ничего не напоминает?

Элиас непонимающе оглядывается.

– А что, должно?

– Прошлый год, когда мы освобождали Книжников из призрачных фургонов Меченосцев. С одной разницей: теперь я могу сделать вот так… – Я поднимаю руку и откидываю ему волосы со лба. – И Маут не наградит тебя жестокой головной болью.

Он ловит мою ладонь, сжимает, но потом Ловец Душ сменяет Элиаса, и он отпускает меня.

– Я желаю тебе удачи, Лайя, – говорит Ловец Душ. – Но у меня своя задача. Если ты попадешь в беду, я не смогу тебе помочь.

– Я не жду от тебя помощи, – отвечаю я. – Но если со мной что-нибудь случится…

– Поражение у тебя в голове означает поражение…

– Это вам вдалбливали в Блэклифе? – Я легонько пинаю его сапог. – А теперь, пожалуйста, выслушай меня. Если со мной что-то случится, не покидай Дарина. Поклянись, что станешь ему братом, ради меня.

– Я не… – Он ловит мой сердитый взгляд и кивает. – Обещаю.

– Благодарю тебя, Ловец Душ.

– Элиас, – неожиданно поправляет меня он, и я замечаю искорки какого-то чувства в его холодных серых глазах. – От тебя я предпочитаю слышать это имя.

Настала моя очередь молча хлопать глазами. Если бы не предстоящее сражение с Князем Тьмы, я бы сейчас расцеловала Элиаса. Но я лишь стою и смотрю ему вслед. Он прыгает с крыши и исчезает из виду.

«У тебя есть миссия, Лайя. Сосредоточься».

Я бегу по крыше, прислушиваясь к жуткому завыванию ветра. Это не простой ветер, он предвещает нападение джиннов и их союзников-Меченосцев.

На юге выросла гигантская стена, закрывающая горизонт и полнеба. Эта песчаная буря во много раз страшнее той, что Князь Тьмы наслал на нас с Элиасом, когда мы вдвоем пробирались через пустыню. Кроме того, она приближается слишком быстро.

Я успеваю добежать только до середины крыши, как туча песка обрушивается на меня и отшвыривает назад. Я пригибаю голову, но ветер так силен, а песка так много, что я практически ничего не вижу. Я вынуждена отступить и забиться между грудой мешков и стеной. Конечно, это укрытие никуда не годится. Скрючившись, я сплевываю песок, набившийся мне в рот, и поспешно натягиваю платок поверх глаз, чтобы не ослепнуть.

По плану, до появления Князя Тьмы я должна была спрятаться под навесом на другой стороне – там, где хранится оружие. Но теперь мне туда не добраться.

– Я могу тебе помочь. – Золотая фигура Рехмат мерцает, когда песчинки пролетают сквозь нее. – Если ты впустишь меня.

– А он тебя не почувствует?

Она отвечает не сразу.

– Почувствует. Но я готова к встрече с ним. – Свечение перемещается, и голос Рехмат едва слышен сквозь вой ветра. – Лайя, я не хочу, чтобы ты пострадала. Ты можешь мне не верить, но я привязана к тебе точно так же, как прекрасный клинок привязан к своему создателю.

Как и во время недавнего разговора с Мамой, тепло разливается у меня в груди. Но приятное чувство быстро проходит. Рехмат – существо из мира духов. Я не могу понять ее. Могу ли я снова положиться на нее?

– Я пока не готова объединиться с тобой.

Рехмат молча отступает. Я не хотела ее обидеть. Просто я боюсь очередного предательства. С той ночи, когда меня чуть не унесло потоком, они с Князем Тьмы больше не встречались. Сегодня станет ясно, действительно ли бывшая королева джиннов воюет на моей стороне.

– Будем придерживаться плана, – говорю я.

Кто-то с глухим стуком приземляется на крышу бывшей казармы. Я слышу знакомый голос и подавляю инстинктивное желание исчезнуть. Пыль попадает мне в горло, и я зажимаю рукой рот, чтобы не закашляться.

– Нужно усилить ветер, чтобы пламя распространилось, – распоряжается Князь Тьмы. – И направь бурю на север – нужно помешать этим крысам удрать от Меченосцев.

– Будет сделано, Мехерья, – отвечает другой голос. Элиас называл мне ее имя – это Азул, женщина-джинн, способная повелевать стихиями.

Азул уходит, и песчаная буря удаляется вместе с ней в ту сторону, куда направились беженцы. Подручные Князя Тьмы начинают жечь дома. Я снова слышу отчаянные вопли. Оказывается, песчаные ифриты – превосходные актеры.

Я молю небеса о том, чтобы Князь Тьмы не слишком внимательно прислушивался к этим крикам. Но он, кажется, вовсе не замечает их.

Он внимательно оглядывает крыши Нура. Обычно во время налетов на беззащитные города и деревни джинн находит самое высокое здание в городе и оттуда наблюдает за резней. Это мерзко, зато предсказуемо. Он наклоняет голову, и рядом с ним появляется вторая светящаяся фигура.

«Маро, – поведала мне Рехмат, когда мы с Элиасом начинали разрабатывать план этой операции. – Так зовут джинна, который похищает для него души. Во время атаки они оба будут заняты этим гнусным делом. Не найдя душ убитых, они растеряются. Я сообщу вам, когда они утратят бдительность».