Переложив золотые слитки в рюкзак, я закрыл ящик, задвинул плиту на место и, оттащив рюкзак в машину, уехал домой.

— Так значит слитки у Вас дома? — спросил Евгений Сергеевич.

— Ну а где же им быть, — ответил Михеев и, слегка приподнявшись с кровати, открыл стоящую рядом тумбочку, достал связку ключей и передал их Кудрину.

— Это ключи от моей квартиры, — тихо проговорил он, — а рюкзак найдете на антресолях в прихожей.

Попрощавшись с Михеевым Кудрин и Вольский поехали к нему на квартиру. Они быстро нашли рюкзак и, открыв его, увидели золотые слитки.

— Ну, вот Рома, — проговорил Евгений Сергеевич, — теперь я счастлив: и преступление раскрыли, и вещи потерпевших нашли, и золотые слитки вернули государству.

— А что, только в этом и состоит Ваше счастье? — спросил Вольский.

— И в этом тоже, но главное — мы достигли своей цели, — с улыбкой проговорил Кудрин, — но это уже из области философии; читай Рома Аристотеля и тогда может быть будет все тебе понятно.

— Протокол будем оформлять? — спросил Вольский.

— Да думаю, что ни к чему, ответил Евгений Сергеевич, — он же нам добровольно слитки передал.

Они не спеша вышли из подъезда дома, а Роман кряхтел и чертыхался, неся рюкзак к машине. Через полчаса Кудрин входил в кабинет полковника Кочеткова с увесистым мешком в руке. Кудрин доложил ему о завершающем этапе операции по поиску ящика и высыпал на его стол груду золотых слитков.

— Ну, Женя, ну молодец, все-таки докопался до этих слитков, — сказал он, рассматривая лежащее на столе богатство, — передавай материалы в следствие и можно сказать, что дело сделано и буду ходатайствовать о твоем поощрении.

Через неделю, когда страсти по слиткам улеглись, Кудрина вызвал начальник Главка и сообщил, что за успешное раскрытие преступления и умелые действия по розыску государственных ценностей он награжден двойным окладом и представлен к внеочередному званию «полковник милиции». А капитан Вольский награжден памятными именными часами, которые от имени руководства он попросил вручить Кудрина.

— Вот как бывает, — думал Евгений Сергеевич, шагая по длинным коридорам Петровки 38, — такое запутанное, на первый взгляд дело, а как оказалось — ларчик просто открывался; внимательность к деталям и четкий алгоритм оперативных мероприятий — вот пожалуй залог успеха в раскрытии любого преступления. А если рассуждать в глобальном плане, то я ведь действительно счастливый человек: прекрасная жена, отличные дети, любимая работа и множество интересных встреч с разными удивительными людьми, с их судьбами и неповторимыми жизненными историями…

Утреннее совещание у полковника милиции Кочеткова прошло на удивление быстро. Заместитель начальника управления как обычно заслушал начальников подразделений, а потом отпустил всех по рабочим местам со своим обычным — «За работу товарищи, а Кудрина попрошу задержаться…» Когда все сотрудники вышли из кабинета Кочетков сказал: — Женя, присаживайся поближе, нужно поговорить.»

Все в управлении знали, что на «ты» полковник называл только тех своих сотрудников, которых он уважал за их профессионализм и к которым испытывал чувство доверия. Заслужить его было непросто; Кочетков мог им позволить опоздать на совещание или разрешить взять отпуск летом, что было крайне редким событием, а также мог даже с ними посоветоваться по каким-либо рабочим вопросам и прислушаться к их рекомендациям. Таких сотрудников «за глаза» называли в управлении «любимчиками начальства»; одним из таких людей и был подполковник милиции Евгений Сергеевич Кудрин.

— Вот что Евгений — продолжал Кочетков, — к нашему начальнику управления обратился начальник школы милиции полковник Демин с просьбой направить сегодня к трем часам дня в рамках проведения практикума одного из самых опытных работников уголовного розыска для встречи с выпускниками школы. Он лично распорядился, чтобы я направил на эту встречу именно тебя.

— Товарищ полковник, но Вы же меня сами на сегодня к трем часам приказали явиться на совещание в РОВД Краснопресненского района, — возразил Кудрин.

— Пошлешь своего заместителя, а сам поедешь в школу милиции, — безапелляционным тоном проговорил Кочетков.

— Да я никогда не читал лекций, — промямлил Евгений Сергеевич.

— Ты Женя расскажешь им об особенностях работы уголовного розыска с точки зрения практика, ведь опыта тебе не занимать, — продолжал полковник, — теорий они нахватались сполна, вот им и нужно чисто с практических позиций осветить работу сыщиков. Как говорил Альберт Энштейн, теория — это когда все известно, но ничего не работает. Практика — это когда все работает, но никто не знает почему. Поэтому нужно объединить теорию и практику, чтобы все работало и все знали, почему это работает. Для этого Женя и существуют в учебном процессе практикумы курсантов с опытными оперативными работниками, чтобы стирать грани между теорией и практикой. Одним словом, дерзай, может быть, этот опыт тебе еще пригодится, — закончил свой спич Кочетков.

— И где же, как Вы говорите, этот опыт мне может пригодиться, на пенсии что ли, я вроде бы еще пока не собираюсь записываться в пенсионеры, — с обидой в голосе проговорил Кудрин.

— Да не ершись Женя, это же я без всяких намеков сказал, — примирительно ответил полковник, — ну раз сам начальник управления тебя делегирует, я воспринимаю это как приказ и ты должен реагировать подобным образом.

— Слушаюсь, — коротко ответил Кудрин, встал со стула и направился к выходу из кабинета начальника.

— О чем мне говорить с курсантами? — думал он, шагая по длинным коридорам управления.

И уже придя в свой кабинет, Евгений Сергеевич плюхнулся в кресло, достал из сейфа рабочие документы и разложил их на рабочем столе, но мысли о предстоящей встрече с курсантами продолжали его доставать. Он закрыл глаза и неожиданно предался воспоминаниям о своей учебе в школе милиции. Сразу вспомнился одногруппник Боря Пушкин, который, несмотря на такую известную фамилию, был не только тугодумом, но и отчаянным лентяем. Он никогда ничего не учил, надеясь исключительно на шпаргалки. И однажды, что-то перепутав в своей голове, на экзамене по административному плаву, на вопрос о структуре государственных органов исполнительной власти, он стал плести о мотивации изнасилований. Экзаменатор прервал монолог Пушкина и сказал: — Я такого раньше не слышал в теории административного права, Вам товарищ курсант видимо фуражка на голове мозоль натерла. С этим он поставил Пушкину «неуд» и выгнал его из аудитории.

Вспомнился преподаватель по бухгалтерскому учету капитан Журкин, которого курсанты «за глаза» называли «Жмуркин». Он на неверный ответ на экзаменационный вопрос как-то сказал ставшую крылатой фразу: — Кушайте больше хрена товарищ курсант, ибо это самое умное растение: он все знает! Может и у Вас от него знаний прибавиться…