Я слишком рано успокоился. Только что состоялся еще один долгий разговор с Вестхоллом. На этот раз я запишу все как можно точнее. Хотя нет, только ключевые моменты, поскольку нужно торопиться.

Он меня предостерег. Не желаю ли я сделать заявление? Я чувствовал, что от меня ожидают ответа «да», и промолчал. А он продолжил задавать стандартные вопросы.

Готов ли я изменить свои показания насчет пари? Не готов. Тогда он процитировал: «десять фунтов к десяти против всех». Понимал ли я, что такая ставка чрезвычайно щедра? Я плохо разбираюсь в пари. А знал ли я, что окончательный победитель на тот момент был объявлен как шесть к одному? Не знал и приписал это на счет халатности Ренвика. А была ли вероятность, что я на него немного надавил? Конечно, нет.

Теперь про пальто. Знал ли я, что на подкладке осталось немного грязи? И что грязь обнаружили на одежде Ренвика? Причем выяснилось, что это одна и та же известняковая почва? Я ответил, что известняк не редкость, его можно найти где угодно. Вестхолл сказал, что это необычный вид почвы, а я парировал, что не верю и что никто, кроме него, не сможет подтвердить, что грязь была на моем пальто. Он добавил, что следы такой же грязи обнаружены в машине, и грязь точно не из Лондона. Я ответил, что это доказывает лишь одно: этот вид грязи можно найти и в Лондоне, и что на подкладку пальто она могла попасть оттуда же. Вестхолл явно настроен скептически и, боюсь, чтобы меня довести, держит про запас какого-нибудь эксперта по геологии.

Еще посмотрим, чья возьмет: я точно отыграюсь, когда пойму, о каком конкретно виде известняка идет речь. Мне вообще кажется, что это простой известняк, а инспектор блефует. Хотя допускаю, что все-таки запачкался на том берегу за Андовером.

Потом он неожиданно обратился к вопросу о телефоне:

– Примерно в семь часов утра, о котором идет речь, вам звонили из Борнмута?

– Звонили, но откуда, я не в курсе.

– И кто вам звонил?

– Не знаю.

– О чем был разговор?

– Не помню.

– Да ладно, мистер Сэмпсон, разговор у вас был долгий. Должны же вы хоть что-то помнить.

– Я страдал бессонницей, переработал; беспокоился, что просплю, и даже попросил телефонистку разбудить меня в восемь. Помню, что посмотрел на часы и подумал, что меня подняли на час раньше. Когда я понял, что в трубке звучит незнакомый мне голос, то так растерялся, что практически ничего не слушал. Поэтому не знаю, о чем шел разговор. Думаю, где-то на середине беседы я просто заснул.

– Голос был мужской или женский?

– Не помню. Вроде бы женский.

– Должен вас предупредить, у нас есть описание той женщины, что вам звонила. Похоже, это та самая особа, что пыталась навестить Ренвика в ночь, когда он убил Бейнса.

– Тогда, вероятно, это была она. Вот вам и сообщник.

– Да, вы правы. Вы можете объяснить, почему она позвонила именно вам?

– Мое имя известно широкой общественности как адвоката Ренвика.

– И больше она вам не перезванивала? Только не делайте вид, что она удовлетворилась разговором, который вы вели, как сами намекаете, в неадекватном состоянии.

– Вероятно, она где-то услышала, что произошло. Я не несу ответственность за причуды неизвестной и, скорее всего, истеричной особы женского пола.

– А я предполагаю, что вы прекрасно осведомлены, кто эта особа. Всю ночь вы провели не в квартире, а в машине: везли Ренвика до Мадфорда. И вернулись домой лишь примерно в шесть утра, именно тогда вы попросили телефонистку вас разбудить.

– Предполагайте что хотите.

– Предупреждаю, мы установим личность этой женщины, и тогда…

– И тогда скажите ей, чтобы она больше не звонила мне в семь утра.

– Если ее версия произошедшего разойдется с вашей, будет сложно найти оправдание.

– Ваши домыслы, конечно, тоже будут учитываться. Еще гениальные мысли имеются?

– Не хотите изменить показания про марку сигарет, которые курил Ренвик?

– Нет.

– Имейте в виду, что в вашей машине за передним пассажирским сиденьем был обнаружен окурок такой сигареты.

– Вы вполне могли подбросить его сами. И что?

– Полагаю, окурок туда зашвырнул Ренвик, когда вы его подвозили.

– Ну конечно, я ведь никогда в жизни его никуда не подвозил!.. За день или два до убийства Бейнса он как раз побывал в моей машине.

– По какому поводу?

– Я подбросил его от клуба до площади Гайд-парк-корнер. Он хотел встретиться с друзьями. С кем точно, не знаю. К тому же, и вам это известно, у меня есть такие же сигареты.

– Понятно.

Вестхолл оставил этот вопрос. Думаю, ему придется признать, что победителем вышел я, хотя Ренвик, если честно, несколько месяцев до нашей последней поездки не сидел в моей машине. Черт побери, говорил же ему, что он слишком много курит!

– Возвращаясь к завещанию. – Вестхолл прервал мою задумчивость. – По словам вашего служащего…

– Вы допрашивали моих подчиненных у меня за спиной?

– Да, допрашивали. Так вот, по его словам, в день после убийства Бейнса вы брали из сейфа завещание Ренвика.

– Брал. Решил, что оно может понадобиться в связи с вашим расследованием.

– Оно вернулось на место незадолго до происшествия в Мадфорде, а потом вы снова его взяли, чтобы показать мне?

– Очень похоже на правду.

– Уверены, что это было то же самое завещание, что вы взяли первый раз?

– Конечно, уверен.

– Совершенно уверены?

– Совершенно.

– А вот наш почерковед сомневается. Чернила на второй странице – особенно подпись – датируются другим числом.

– Он так утверждает?

– Да, он так утверждает.

– Наука графология не относится к числу точных.

– Вы переписываете документы в офисе?

– Нет. На стороне.

И так как инспектор, очевидно, собрался конкретизировать, я предоставил ему имена людей, которых мы привлекали к работе. Они перегружены и вряд ли вспомнят этот случай. Они выполняют свою работу хорошо, но машинально, не задумываясь о содержимом документов. Думаю, здесь все пройдет нормально, а вот Грэнстоун что-то разболтался.

Я по-прежнему считаю, что все образуется. Хотя начинаю задумываться, а не вынудят ли меня признаться, что я ездил в Мадфорд. Наверное, лучше, если я сделаю вид, что был на другой стороне реки. Печально, конечно: этот факт, наряду с завещанием, если оно всплывет, может натравить на меня Ассоциацию юристов, что чревато финансовым крахом. Зато у Вестхолла нет никаких шансов разузнать про морфий. И, скорее всего, ничего не произойдет, я хорошо постарался.