— Вы отступите в свои бурги, — сказал я. — У Хэстена нет снаряжения, чтобы осаждать укрепленные города. Бурги защищает фирд, и вы спрячете свой скот и серебро за этими стенами. Пусть Хэстен сожжет столько деревень, сколько захочет, но он не сможет взять бурги, защищенные по всем правилам.

— Итак, мы просто позволим ему разорить Мерсию, пока сами будем трусливо прятаться за стенами?

— Конечно, нет, — сказал я.

— Тогда что? — спросил Этельред.

Я снова заколебался.

Согласно всем донесениям, Хэстен выбрал новую стратегию. Когда в прошлом году Харальд вторгся в Уэссекс, он привел огромную армию и вместе с ней армейский обоз: женщин и детей, животных и рабов. Но Хэстен, если срочные донесения говорили правду, привел только всадников. Он привел своих людей, а еще выживших из армии Харальда и датских воинов из Восточной Англии, чтобы разграбить Мерсию. Они двигались быстро, покрывая многие мили, и по пути грабили и жгли.

Если мы выступим против них, они могут ускользнуть, убраться с нашей дороги, или, если мы окажется в невыгодном положении, собраться, чтобы на нас напасть. Однако если мы ничего не предпримем, Мерсия неизбежно будет ослаблена настолько, что ее люди предпочтут искать защиты у датчан. Поэтому мы должны нанести удар, который ослабит датчан прежде, чем те ослабят нас.

— Ну? — вопросил Ассер, думая, что мои колебания говорят о нерешительности.

Но я все еще колебался, сомневаясь, что такое можно проделать. Однако ничего другого придумать я не мог.

Все в зале наблюдали за мной, некоторые — с нескрываемой неприязнью, другие — с отчаянной надеждой.

— Господин Утред? — ласково поторопила меня Этельфлэд.

И тогда я рассказал им, что задумал.

Все было непросто. Этельред утверждал, что цель Хэстена — взять Глевекестр.

— Он будет использовать этот город как базу для нападения на Уэссекс, — доказывал он и напомнил епископу Ассеру о том, как много лет назад Гутрум использовал Глевекестр как место сбора датской армии, которая чуть было не завоевала Уэссекс.

Ассер согласился с аргументом, наверное, потому, что хотел, чтобы таны отвергли мой план. В конце концов, споры прервала Этельфлэд.

— Я отправляюсь с Утредом, — сказала она. — И все желающие могут последовать с нами.

Этельред не будет меня сопровождать. Он всегда меня не любил, но теперь эта неприязнь превратилась в чистейшую ненависть, потому что я спас Этельфлэд ему назло. Он хотел победить датчан, но еще больше жаждал увидеть смерть Альфреда, порвать с Этельфлэд — вот тогда его кресло превратилось бы в настоящий трон.

— Я соберу армию в Глевекестре, — заявил он, — и помешаю любой атаке на Уэссекс. Таково мое решение. — Посмотрел на людей, сидящих на скамьях. — Я ожидаю, что вы все присоединитесь ко мне. Мы собираемся через четыре дня!

Этельфлэд вопросительно взглянула на меня.

— Лунден, — одними губами сказал я ей.

— Я отправляюсь в Лунден, — проговорила она. — И те из вас, кто желает видеть Мерсию свободной от язычников, присоединятся ко мне. Через четыре дня.

На месте Этельреда я бы немедленно, прямо в этом зале положил конец вызывающему поведению Этельфлэд. У него в зале имелись вооруженные люди, в то время как никто из нас не носил оружия, и хватило бы одного приказа, чтобы оставить меня лежать мертвым на посыпанном тростником полу. Но ему не хватало храбрости. Он знал, что у дома меня ждут люди и, может, боялся их мести. Он задрожал, когда я приблизился к его креслу, потом поднял на меня тревожные и угрюмые глаза.

— Этельфлэд остается твоей женой, — тихо сказал я ему, — но если она умрет загадочной смертью, или если заболеет, или если до меня дойдут слухи о том, что на нее навели чары, я найду тебя, кузен, и высосу твои глаза из глазниц, а потом выплюну их тебе в глотку так, что ты подавишься до смерти. — Я улыбнулся. — Пошли своих людей в Лунден и храни свою страну.

Он не послал людей в Лунден, как и большинство мерсийских лордов. Их испугала моя затея, и они искали заступничества у Этельреда. В Мерсии он был тем, кто раздает золото, в то время как Этельфлэд была почти такой же бедной, как я.

Итак, почти все мерсийские воины отправились в Глевекестр, и Этельред держал их там в ожидании атаки Хэстена, которая так и не последовала.

Хэстен же разорял Мерсию.

В последующие несколько дней, ожидая в Лундене и выслушивая рассказы беженцев, я понял, каким образом датчане передвигаются с быстротой молнии. Они хватали все ценное, будь то железный вертел, упряжь или ребенок, и всю эту добычу посылали в Бемфлеот, где находилась твердыня Хэстена на берегу Темеза. Там он копил сокровища, которые мог продать во Франкии. Его успехи привлекли на его сторону новых датчан, людей, явившихся из-за моря. Они видели предстоящее падение Мерсии и хотели получить свою долю земель, которые будут поделены, когда завершится завоевание. Хэстен взял несколько городов, превращенных в бурги, и серебро тамошних церквей, женских и мужских монастырей потекло в Бемфлеот.

Альфред послал людей в Глевекестр, но лишь немногих, потому что теперь то и дело приходили слухи об огромном флоте, плывущем из Нортумбрии на юг.

Везде царил хаос. И я был беспомощен, потому что спустя четыре дня у меня было только восемьдесят три человека: моя небольшая команда и несколько мерсийцев, которые явились в ответ на призыв Этельфлэд. Одним из мерсийцев был Беорнот, хотя большинство людей, принявших мою сторону у Лекелейда, остались с Этельредом.

— Пришло бы больше людей, господин, — сказал мне Беорнот, — но они боятся вызвать неудовольствие олдермена.

— И что бы он с ними сделал?

— Отобрал бы их дома, господин. Как им жить без его щедрости?

— Однако ты пришел.

— Ты подарил мне жизнь, господин, — ответил он.

Мой старый дом был теперь занят новым командиром гарнизона — мрачным восточным саксом по имени Веостан, который сражался при Феарнхэмме. Когда я добрался до Лундена и неожиданно появился там ночью, епископ Эркенвальд приказал Веостану меня арестовать, но тот упрямо игнорировал приказ. Вместо этого он пришел повидаться со мной в мерсийском королевском дворце, которым служил особняк старого римского правителя.

— Ты здесь, чтобы сражаться с датчанами, господин? — спросил он.

— Так и есть, — ответила за меня Этельфлэд.

— Тогда я не уверен, что у меня достаточно людей, чтобы тебя арестовать, — сказал Веостан.

— А сколько их у тебя?

— Триста, — с улыбкой сообщил он.

— Абсолютно недостаточно, — заверил я.

Я рассказал ему о своих планах; у Веостана был скептический вид.

— Я помогу тебе, если смогу, — пообещал он, но в голосе его слышалось сомнение.