Das ist nicht die Katze im Sacke kaufen…

«Известный жид-дезертир, Анри Берштейн, постановка пьесы которого в парижской «Comedie Francaise» вызвала целый ряд скандалов и протестов со стороны возмущенных французов, написал новую пьесу, которая также ставится в том же образцовом театре. Газета «Action Francaise», выражая свое негодование за такое предпочтение, оказываемое жиду перед коренными французскими писателями, разъясняет, с какой целью и в каких видах дети Израиля взмыливают при этих условиях «дарование» своего соплеменника».

«Замысел их ведется не на Париж и даже не на французскую публику. Им важно добиться только постановки пьесы на сцене Мольеровского театра и создать ей шумный прием. Гипнотизированные слухом о блестящей парижской новинке, английские, немецкие, американские и русские театры спешат заручиться ею для своих сцен. И потечет тогда золото в жидовские карманы за сплошную ерунду и бездарность. Нужно далее видеть, как именно подготовляется «успех» для жидовской пьесы. Директор театра, также, обыкновенно, жид, вместе с автором распределяет задолго до первого представления, места в зале с таким расчетом, чтобы каждый случайный посетитель оказался сидящим между двумя жидами либо жидовскими служками. По заранее данной инструкции эти выдрессированные клакеры аплодируют той или другой тираде, и сидящему между ними зрителю трудно сохранить независимое суждение. Получается редкое единодушие в оценке пьесы. Наутро вся жидовская пресса, а таковой в Париже девять десятых газет, полна восторженнейших отзывов о гнуснейшем произведении жида – и дело сделано, шумиха пущена на всю Европу.

Нет сомнения, что пьеса дезертира Берштейна в первую же очередь попадает и в наш московский малый театр. Грузинский князь Сумбатов (г. Южин) уже ведь угощал москвичей двумя паскуднейшими творениями этого иудина отродья. Не преминет он «приобрести право» на постановку и новой кагальной пьесы».

Пророчество «Земщины» не замедлило сбыться. Освистанная в Париже пьеса оказалась, действительно, поставленной в Москве, и при том как раз на образцовой сцене Малого театра…

Переходя, наконец, к патентованной, излюбленнейшей профессии сынов Иуды – шпионству, мы, прежде всего, должны припомнить, что новое «откровение» Израиля – «великая» французская революция не только совершалась ради интересов Англии вообще, но и началась именно с бунтов во французском же флоте. Действуя прозорливо и последовательно, Туманный Альбион дебютировал тем, что решил созидать свой военный флот через португальского адмирала Себастиана Кабота, а затем, отблагодарил Португалию как захватом ее колоний в Ост-Индии, так и разрушением ее морского владычества. Далее пришла очередь за Голландией, где уничтожение флота сопровождалось на английские же деньги такой революцией, при апофеозе которой сам штатгальтер Вильгельм Оранский превратился в короля Великобритании. Завершая панораму, крушение эпопеи Наполеона было устроено «посвященными мореплавателями» в свою очередь не под Ватерлоо, а еще при Абукире и Трафальгаре.

Англия чтит Веллингтона, Нельсона же боготворит.

Прошло около ста лет. Умыслив присвоить лучшие территории Черного континента и провести через него полосу своих владений от устьев Нила до мыса Доброй Надежды, англичане, надо им отдать справедливость, разрешили задачу блистательно. Якобы лишь с целью подавить восстание Араби-паши, они захватили Египет одним сражением под Тель-эль-Кэбиром, где Араби попал в плен, а герцог Коннаутский бежал с поля битвы от мнимого страха. Вслед за этим Англия исподтишка «по случаю несостоятельности египетского хедива» овладела большинством акций Суэцкого канала, где и стала хозяйничать. Все это учинилось, разумеется, через евреев: двух французских – Леона Гамбетту с Альфонсом Ротшильдом и одного английского – Вениамина Д'Израэли. Вскоре же через явное, по примеру Гамбетты, предательство французского министра иностранных дел Делькассэ англичанам удалось занять прекраснейшую из областей центральной Африки – Уганду, истребив благородного короля М'Тезу и всех его патриотов-советников. Несколько позже вероломством и жестокостью те же сыны Альбиона приобрели Трансвааль, а мы прозевали, быть может, единственный момент, когда должны были рассчитаться за Крымскую войну, не дожидаясь, пока они истребят наш флот вновь, но уже, risum teneatis, через отвергнутых самими нами, естественных союзников России – японцев под Цусимой. Оставались верховья Нила, откуда грозил Британии негус абиссинский Менелик и доблестный французский полковник Маршан. Тогда «Старая Англия» поставила на всемирную сцену еще невидимую трагикомедию под заглавием «Пересмотр дела Дрейфуса», а у своей соседки Франции заварила такую кутерьму, когда и кошка не могла уже распознать своих котят… По особому заказу для «дружеского» дивертисмента начались в той же Франции сперва новые беспорядки во флоте, а затем и взрывы броненосцев, от времени до времени повторяющиеся доныне. Здесь ради пущей забавы изменников оказался на первом их плане, Хацкель Ульмо, двоюродный брат оправданного Дрейфуса, сейчас, без сомнения, столь же «невинный страдалец» на Чертовом Острове в архипелаге Спасения у берегов Гвианы.

Являясь в течение, по крайней мере, ста лет главной из европейских держав владетельницей в Африке, Франция вынуждена была отступить перед масоно-еврейскими затеями Британии…

Но дело этим далеко не ограничилось. Отравив Францию междоусобицами, скомпрометировав ее флот и деморализовав армию наряду с юстицией, союзники Англии, кагал и масонство, обратили «благосклонное внимание» на министерство иностранных дел в Париже.

Отсюда расширялся новый, равным образом, преисполненный иудейского комизма, инцидент.

«Дело новых предателей Мэмона и Руэ, – говорит «Matin», – является, до известной степени, прологом к первому акту драмы, который будет состоять в том, что нынешний состав французской дипломатии придется почистить.

Париж наводнен не имеющими никакой национальности и никаких определенных занятий проходимцами. Однако все эти темные личности посещают лучшие рестораны, первый ряд театров, вернисажи, аристократические рауты и т. д. Не имея никакой специальности, этот космополитический сброд занимается всем, чем угодно.

Он продает вам редкостный бриллиант, старый ковер, дорогую картину, остров Зондского архипелага, часть Северного полюса, билет на аристократический спектакль, красивую кокотку либо молодую супругу, средство от дурной болезни, выигрышный билет фантастической лотереи и… секретные политические документы любой державы.

Представитель такого фешенебельного «дна» вхож, однако, повсюду: в министерства, в парламент и даже за кулисы политической жизни. Всюду у него есть милые приятели, найдутся и доверенные лица.

Мамон был олицетворением этого космополитического сброда, а чиновник Руэ, подобно большинству французской дипломатии, считал особым шиком быть в близких отношениях с типом, подобным Мамону.

Но стал ли чиновник Руэ предателем из-за нужды? – вопрошает «Matin».

Нет, нисколько. Руэ имел в год около десяти тысяч и вел сравнительно скромный образ жизни. Да, наконец, и сам Мамон не платил Руэ уж так щедро за украденные из министерства документы. За все услуги Руэ получил «заимообразно» от Мэмона всего лишь 1.400 франков, т. е. сущие гроши».