Будто он стал ветром.

Будто он расчесывает огненные волосы принцессы.

А она, вытаскивая из-за спины кинжал, одними губами, бесшумно шепчет:

— «Помни меня, отважный генерал».

И как брызжет кровь маленького ребенка, которому так и не суждено стать великим воином. Как кричит в диком отчаянье его мать. Как поднимается гигантская, закрывающая небо волна крови, которой оборачивается плащ Алого Мечника.

Истинное слово…

Но все это меркнет перед взрывом, разорвавшим в клочья мануфактуру Дельфи.

Акена, раскинув руки в сторону, полетела куда-то вниз. Её волосы слились с пламенем.

Хадажр тянулся к ней. Пытался спасти. Но не мог.

Он был слишком слаб.

Все еще слишком слаб.

— «Помни меня».

А затем все исчезло.

* * *

Дверь в покои Императрицы Дарнаса открылась и на пороге показался её муж.

— Помоги мне расчесать волосы, любимый, — попросила она, протягивая гребень.

Морган подошел к ней со спины и принялся спокойно расчесывать её струящиеся, шелковые волосы.

Они молчали.

— Ты ведь знал, — прошептала Императрица. — знал, что когда твоя нагулянная девка вернется в Запретный Город, то я так или иначе заставлю её отправиться с моим… нашим сыном, чтобы там она и сдохла!

Морган продолжал расчесывать её волосы.

— Ты думал, что я позволю ей жить? Дышать?! Быть угрозой для будущего моего ребенка! Никогда! И ты все это знал! Всегда знал! С самого первого дня, когда привел эту рыжую потаскуху, её мать, во дворец! Знал, что она родит тебе ребенка! Знал, что я использую все, что мне подвластно, чтобы сжить её со свету! Знал, что я подкуплю Рекку и использую её клятву с Акеной! Знал, что именно я вложу в её руки клинки, которую перережут глотку твоей шлюхе!

Морган все так же мерно расчесывал на отдельные пряди волнистые, черные, как сама ночь, волосы.

— Ты все знал! Ты все это спланировал! Как и всегда… И, самое ужасное, это знала и я — знала, что мы, весь Дарнас, лишь марионетки для тебя.

Гребень плыл среди черных волос.

— Скажи мне, ты хоть когда-нибудь любил? — прошептала, дрожащим голосом, на глазах стареющая Императрица. — Перед тем, как… ответить мне.

Морган наклонился к её уху и жарко прошептал.

— Любил.

Он выпрямился. Гребень сверкнул в его руке. Он кинжалом вонзился в шею Императрицы. Красная струя ударила в потолок.

— Но не тебя.

Император отвернулся, оставив агонизирующую черноволосую «правительницу» Дарнаса умирать в полном одиночестве.

В дверях его уже ждал генерал Декой Шувер. Он протянул своему императору платок, о который тот вытер руки.

— Сделай так, чтобы никто не усомнился в том, что это Ласканцы.

— Разумеется, — поклонился глава Тайной Канцелярии.

— Дарнас ведь не детоубийца. Мы лишь успели в последний момент отомстить за вероломное убийство нашей возлюбленной Императрицы.

— Конечно, мой Император.

Император, оставив позади покои жены… бывшей жены, отправился по хитросплетению коридоров дворца.

Никто не должен был знать… никто не должен был увидеть.

И, лишь когда он остался в полном одиночестве, то, позволил руке схватиться за сердце.

В беззвучном крике, полном боли, которую не описать никакими словами, он открыл рот. И так простоял, схватившись за гобелен, пока не упал на холодные камни.

Он лежал и кричал, не позволяя ни единому звуку сорваться с окровавленных от растяжения губ.

По его лицу текли слезы. Кровавые. Жуткие.

Так продолжалось несколько длинных, тяжелых секунд, после чего он поднялся и, поправив мантию, направился к своему кабинету.

— «Уже скоро, любовь моя… уже скоро, дочь моя… я приду на порог праотцов, чтобы увидеть вас последний раз, перед тем как меня низвергнут в бездну… Подождите меня еще немного. Чтобы я обнял вас первый, единственный и последний раз…»

Хаджар сидел на холме и смотрел на то, как вокруг Даанатана собирается один из легионов. Какой по счету это было за прошедшие недели?

Кто знает.

Хаджар, кончено, мог бы посчитать. Даже не прибегая к помощи нейросети, все еще занятой обработкой данных, полученных из библиотеки. Но он хотел позволить себе это сладостное, краткосрочное неведение.

Сидя на холме, где когда-то впервые общался с представителем Страны Драконов — главой павильона Волшебного Рассвета, драконом Чин’Аме.

Теперь же Хаджар смотрел на то, как поля, окружавшие столицу Империи, постепенно покидали миллионы истинных адептов. Воинство, которое не могло оставить равнодушным даже тех, кто бился с Великими Героями и лично видел мощь Императоров.

Но вид нескольких миллионов Небесных Солдат, одетых в броню, объединенную общей стилистикой, под стягами и штандартами. Кавалерия верхом на боевых конях, каждый из которых был равен по силе своим наездникам. Огромные военные корабли, парящие в небесах под белоснежными парусами. На их бортах сверкали черненные пушки. Суетились матросы и военные.

Старшие офицеры, в небе и на земле, излучали ауру силы Повелителей, а генералом и адмиралом выступали сами Безымянные — для людей, плохо понимающих суть пути развития, они являлись вершиной мира боевых искусств Семи Империй.

Безымянные. Достигшие восьмой ступени. Те, кто стоял на самом краю неизвестности, ибо в Семи Империях никто даже представить себе не мог, что находится там, дальше, за границей восьмой ступени.

Подозревали, что существует девятая, но не знали самого названия, не то что способа взобраться на такую вершину.

Хаджар же, благодаря Крылу Ворона, след которого затерялся сразу после возвращения в столицу, теперь понимал, что ступень Безымянного, она… действительно была почти вершиной пути, отмеренного простым «смертным».

Ибо там, за ней, находилась последняя, девятая ступень, которая являлась гранью между миром боевых искусств смертных и Бессмертных.

Небесный Император…

А дальше, если адепт мог выдержать испытание Небес и Земли, то его ждала свободы жизни от гнета времени и старости, и… оковы законов Неба и Земли.

И, единственный путь, пройдя все девять стадий Божественного Воителя, стать богом и подняться на Седьмое Небо.

— Шестой легион! — взревели трубы, задули горны, вздулись паруса, заржали лошади, люди закричали утробным, воинственным кличем. — На марш!

И многомиллионная армия истинных адептов выдвинулась в сторону Ласкана.