Как так? Стрела ударила больнее, чем копье?

Воткнутое оружие поползло наверх из тела твари. Синезуб, толком не очухавшись, побежал к ней, ухватил копье, вытащил. И снова улетел в тот же сарай.

— Вепрь, руби лапы. Видарссон, найди вилы или кирку и оттаскивай их. Трудюр, разожги костер. Попробуем ее сжечь! Рысь, поищи жир или масло.

— А если не поможет? — тихо спросил Альрик, не сводя глаз с твари.

— Сам пойду, пробужу дар.

Тварь дралась не всерьез, отмахивалась лапами, огрызалась беззубыми пастями, но не пыталась пробить путь или сожрать ульверов. То ли не поняла, что против нее уже не рыбаки и козопасы, а настоящие хирдманы, то ли она особо и не хотела. Может, она и впрямь ранена? Все же немало ее порубили, хоть сейчас даже царапины не видно было.

— А кому руну отдашь? — снова заговорил Беззащитный.

— Не знаю. Точно не Росомахе и не себе.

А то вдруг перевалю за десятую руну? Бездновых безумцев в хирде хватает.

Вжух. Снова стрела. Теперь в другое место, ничем не отличающееся от прочих. И снова тварь взвыла, съежилась и вдруг взметнулась вверх, вцепилась сотней крошечных лап в дерновую крышу и посеменила к Эноку.

— Берегись!

Мы с Альриком одновременно прыгнули к лучнику, но не успели. Тварь опрокинула его, навалилась всей тушей на ноги, и Энок заорал от боли.

Я вбил топор с размаху. Словно в медузный колпак вляпался: сначала лезвие провалилось и лишь в конце прорезало шкуру. Альрик же вогнал меч по самую рукоять, уперся ногами в тело твари и начал дергать рукоять в разные стороны. Росомаха тоже взобрался на крышу, схватил Энока подмышки и дернул на себя.

Крики стали громче. Потом что-то затрещало, и мы всей кучей провалились в дом. Я откатился, ударившись плечом. Альрик ухватился рукой за стену. Росомаха и Энок тяжело рухнули на обломки. А тварь… она осталась наверху. Ее крупная туша застряла в балках.

— Уноси его! — заорал я.

Росомаха и сам сообразил и вытащил Энока наружу.

Альрик легко подтянулся и вскочил на одну из балок, я же остался и заглянул твари под брюхом. Может, у нее, как и у каменных жаб, тут шкура потоньше? Но увидел лишь сраставшуюся пасть. А потом тварь дрогнула и стекла внутрь дома, как жирная капля дегтя, перегородив выход. Хотя я ведь и выпрыгнуть мог.

— Нашел бочку топленого жира, — услышал я голос Рыси.

— Готов поджигать, — а это Аднтрудюр.

Сейчас тварь застряла в этом доме, быстро удрать не сможет, и огонь перекроет путь.

— Давай жир сюда! Трудюр, готовься!

Тварь дрогнула и неторопливо потекла ко мне, отрастив две широкие лапы спереди. Я размахнулся и вогнал топор в одну из них. Черная жижа едва выплеснулась из раны и тут же застыла. Я ударил еще раз, потом еще. И увидел, как на второй лапище раскрывается черная пасть, в которую легко поместится моя голова. И пасть потянулась ко мне, расширяясь всё больше.

Сверху посыпались куски белого застывшего жира. Угу, вот прям так он и загорится!

Я выхватил левой рукой нож и, оттолкнувшись от стены, врезал твари топором, сразу же вогнал в ту же рану лезвие ножа, чтоб не заросла. Снова ударил топором.

— Уходи! — крикнул Леофсун.

Лапа с пастью почти коснулась моей головы. Я ударил в последний раз, подпрыгнул… Что-то сильно дернуло за ногу, и я рухнул обратно. Эта т-т-тварь вырастила третью руку и схватила меня!

— Жги! — заорал я, безуспешно отбиваясь от надвигающейся пасти.

Краем глаза я заметил, как мелькнуло что-то яркое, но сам смотрел только на черный провал у своего лица. Нога была зажата как в капкане. Не помру же я здесь? В животе бездновой твари, у которой и живота-то нет. В последний момент засунул руку с топором прямо в пасть и почувствовал, как жесткая твариная плоть смыкается на предплечье.

Кости словно под жернова попали. Я заорал от боли, бешено молотя ножом по схватившему меня отростку. Что-то хрустнуло. Чудище перетирало руку в пыль, но топор, скованный на твариных костях, пока держался. Нет, топорище уже сломалось, но…

— А-а-а!!! Тварь! Убью!

На черном туловище показался еще один разрез напротив моего лица, и тоже начал расползаться в стороны.

Вспыхнул огонь и растекся по всему жирному телу, несколько раскаленных капель попало мне на кольчугу и ноги, но я толком их не чувствовал: всё заглушала боль в сдавленной руке. Что-то кричали сверху. Где-то там рубили тварь ульверы. Я бы уже давно рухнул, если бы моя кисть не была зажата в тисках над головой.

И тут тварь пронзительно завизжала из всех пастей, забурлила, задергалась.

— Кай, руку! Кай!

Что? Кто это кричит? Какую руку? И только сейчас я понял, что изломанная правая рука свободна.

Сверху спрыгнул Альрик, подкинул меня вверх, где несколько человек вцепились в мою кольчугу и выволокли на стену. Потом Беззащитный оттащил меня подальше от того дома.

— Ты чего сразу не прыгнул? — закричал он. — Чего ждал? Это ж сторхельтова тварь. Сдохнуть решил?

Я приподнял правую руку. Пальцы все еще крепко держали обломок топорища, железная голова была изогнута, словно ее скручивали. Я попытался разжать хватку, но не мог. Альрик выдернул топор, и я закашлялся, сдерживая стоны. Вся кисть горела огнем и походила на раздувшуюся жабу, пальцы толком не двигались, и в предплечье что-то точно было сломано.

— Мой топор, — простонал я. — Как я теперь…

— Что там топор! Рука бы цела осталась. Дурень! Зачем полез? Дар! Дар надо было будить, а не к Эноку прыгать!

Вдох. Я уперся целой рукой в землю и поднялся.

— Ладно. Потом залечим. Надо тварь… эту ублюдскую отрыжку Бездны, погань вшивую, черножопую соплю… надо ее убить.

И поковылял к горящему дому, откуда доносились оглушительные визги. Беззащитный пошел со мной, глухо бранясь.

Ульверы смотрели издали, с крыш других домов, Трудюр и Росомаха приглядывали за входом и подкидывали поленья. Я задел переломанной рукой угол дома и едва сдержал слезы от боли. Сглотнув, спросил:

— Горит?

— Вроде, — пожал плечами Трудюр. — Там Энок хотел чего-то сказать. Сходи лучше к нему.

Ослепителя отволокли к частоколу, и Живодер обматывал ему ногу какой-то тряпицей.

— Что тут? — спросил я.

По лбу стекали крупные капли пота, руку хотелось засунуть в ледяную прорубь и оставить там на седмицу-другую.

— Шкура драная, кость нет, — сказал Живодер.

— Энок, ты чего сказать хотел?

— Я знаю, как убить тварь, — ответил бледный и тоже взмокший Ослепитель. — У нее несколько сердец внутри, но они того… бегают.

— Как это?

— Мой дар… Я же вижу, куда целить, чтоб