бой ясным днем — впервые за все время. Но полдень так же страшен, как и полночь, напомнила себе Зоя, это такой же точно магический рубеж.

Солнце уже почти по-летнему пекло, подтверждая ее слова. Это был необычный день. Вся природа словно трепетала в унисон с тремя путниками.

— Когда перестанет поступать оплата за квартиру, люди заподозрят неладное. Взломают дверь — и что увидят? — размышлял, потирая небритый подбородок, Хэвен.

— Ни единого следа Айкена Купера, — хмыкнул Карл.

— Если его исчезновение сочтут преступлением, оно никогда не будет раскрыто. И я рада. Он должен был закончить жизнь таинственно.

Карл проглотил слова: просто он никому не нужен. Принц предпочел завести разговор о другом. С каждой минутой, с каждым шагом, приближавшим их к пустырю, он все сильней хотел пойти на попятную.

— Еще не поздно повернуть назад, — шепнул Карл. Зоя обернулась, свирепо взглянула на принца: ноздри раздувались, как у зверя.

— Нет. Поздно. Я возведу тебя на трон, если пойдешь со мной, клянусь, но если нет — я пойду все равно. Ради памяти Айкена, Дэйва и Симонетты.

Карл опустил голову, тяжело, как пьяный, и покорно, как вол.

— Ты боишься? — улыбка Хэвена демонстрировала оба клылка. Не было понятно, кого именно он спросил.

— Ужасно, — тряхнула челкой Зоя, тем не менее, предвкушающе облизывая губы. Сердце ее ухнуло и забилось — тяжело, гулко, как камень, а не как живой мягкий орган.

Тянущее чувство грядущего момента истины, конца — в том или ином смысле, предощущение боли, как натянувшая кожу игла, заноза за миг до того, как войдет в плоть. «Кажется, я всю жизнь ждала именно этого дня.»

— Это настоящая война, — ухмыльнулась Зоя, трепеща, как на американских горках, ровно в тот момент, когда они вошли на пустырь. Но не успела троица сделать и пары шагов, как в центре пустого пространства перед ними возник небольшой отряд, возглавляемый Габриэлем. Король мял в руках использованную карточку с руной невидимости.

— Ой, какая неожиданность. Свидание!

Зоя вышла вперед, раздвинув напарников плечами. На ней было ярко-алое атласное платье-солнце, едва скрытое накинутым поверх легким пальто, и туфли на высоких каблуках — тоже ослепительно красные. На бедре висели сразу два меча — ее собственный и трофей, добытый в бою с Паломой. Очень красиво и в стиле Дворов — выйти на бой в вечернем наряде. Одно движение, и расстегнутое пальто с плеч девушки стекло на землю.

— Хотела напасть исподтишка? Не удалось! — торжествующе возопил Габриэль, воздевая над головй меч.

Зоя медленно выступила из туфель, оставив их позади.

— Хотела. Но так даже интересней. И откуда же ты знал, что мы придем? Впрочем, не отвечай. Кларисса. Я передам ей спасибо.

— Если выживешь! — король потряс клинком, так что на землю брызнули солнечные зайчики, игравшие на лезвии, — Я надеялся, что ссылка изменит тебя, что ты поймешь, как забываешься, но нет! Видимо, единственный способ сладить с тобой, кукла, это переплавить в новую, идеальную Виду. Ты, видать, возомнила себя чем-то большим, чем просто предмет… Никак легла под принца и возгордилась?

Зоя безразлично пожала плечами, показывая, насколько глубоко ей плевать на слова Габриэля.

— Я пришла тебя убить. Не слушать.

Хэвен тронул ее за плечо, шепнул:

— Не время. Наоборот.

Зоя прекрасно его поняла. В прошлом она так усердно избавлялась от гнева, но сейчас он требовался ей — этот бой должна была питать ненависть. Зоя не стала спрашивать у учителя, почему он решил, что так будет лучше, просто кивнула и прокрутила в голове слова Габриэля.

— Что ж, будь по-твоему. Ты хотел меня обидеть — тебе это удалось, король, — девушка нарочито медленно достала свой меч из ножен. — Теперь раскаивайся в этом!

Она бросилась на него, и он ответил ей атакой, мечи куснули друг друга, звеня.

— Вот уж неожиданность, король! — рассмеялась Зоя. — Я думала, ты стал трусом, прячущимся за спинами придворных и стражи!

Он не ответил, только зарычал и атаковал ее сбоку, меня в то же место, что и когда чуть не вырвал ее сердце. Но теперь девушка без труда ушла от удара. И все же, от удивления глаза ее расширились: о, а Габриэль вспомнил, как биться! Они кружили друг против друга, Зоя смеялась, больше не чувствуя страха, только восторг, подобный тому, что щекочет грудь изнутри, когда взмываешь на качелях параллельно земле. И в то же время, девушка знала, что это уже не игра. Если раньше каждый бой она начинала с поддразнивания, с демонстрации своей удали, пусть не всегда это шло ей на пользу, теперь же она не могла рискнуть ни одним из своих камней, пусть ныне и владела двумя душами сразу. Каждый удар должен был достигать цели — или хотя бы пытаться ее достигнуть.

Зоя наскочила на короля, как лошадь, вставшая на дыбы, опрокинула, и оказалась обеими ногами на его ребрах. Габриэль успел только изумленно охнуть: одновременно вверх взмыл меч Зои, а из кармана мужчины рассыпались на размокшую землю пустыря карточки с рунами. И в следующий миг полыхнула ослепительно яркая вспышка — король и девушка пропали.

Они оказались в тронном зале Неблагого Двора. Все в той же позе: она сверху, попирающая его грудь, они рухнули с небольшой высоты — во всяком случае, занчительно меньшей, чем им было бы на самом деле лететь от потолка зала. Зоя покачнулась и не удержала равновесия, Габриэль буквально смахнул ее с себя: бросил под ноги противнице карточку, и Зоя отскочила, опасаясь ожога. Не зря: руна взорвалась, проделав дыру в нарядном мундире короля, однако ж его кожу оставив нетронутой. О да, тот Габриэль, что сейчас предстал ее глазам, разительно отличался от того визгливого труса, что натравливал на нее Наккилэйви.

— Не только Мертен учил тебя драться, Вида, но и я тоже — или ты забыла?

— Нет, — Зоя сощурилась. — Но что же заставило тебя так измениться? Неужто страх потерять трон?

Король презрительно рассмеялся в лицо противнице.

— Скоро здесь будут все мои стражники! Ты или сдашься, или убьешь их всех — но тогда тебе станет некем править!

— Храбрись, храбрись, но не слишком, — произнесла она издревле известную фразу. — Что ж, ты должен был бы предупредить раньше, чем во мне проснулась жажда крови.

Губы девушки медленно раздвинулись в хищной усмешке, а на плечах вспухли черные полосы. Она не лгала: она действительно не собиралась щадить никого, кто решился встать на сторону Габриэля. И не важно, из каких соображений: страха или искренней преданности. Недостаточно лояльные подданые были ей