* * *

Проснулась от шепота. Такого… гулкого.

— Разве голову ей поднять не надо?

— И куда мне ее класть? Себе на колени?

— А что тебя смущает?

— Да ничего, но…

— А на ее колени пялиться нечего!

Рине пришлось открыть глаза. Хотелось делать вид, что спишь и ничегошеньки не слышишь, но когда с твоей головой что-то делают… А еще и на колени пялятся! Рина срочно села и натянула подол платья как можно ниже.

Зеленый и Бродяга в свете луны?!.

— Рина! — муркнул кошак, прыгнул на нее и бросился обнимать ее шею передними лапами. — До чего ты себя довела?

— Довела?

Рина не могла прийти в себя. Это ведь ей снится? Не могли, не могли эти двое вдруг взять и вспомнить про нее, появиться в критический момент и спасти. Когда Динара уже… вернулась, наверное.

— Посмотри на свои ноги! Тебе же нужна медицинская помощь! И что за наряд? — возмущался Бродяга тихонько, потираясь влажным носом о ее щеку.

А Рина придерживала его черное гладкошерстное тельце ладонью и продолжала висеть в трансе. Зеленый Перри сидел на полу за границей квадрата серебряного лунного света, и только было видно загадочное сияние его глаз, и они смотрели на нее. Хоть не на ноги, и на том спасибо. Сияние, ага.

— Светоч, — буркнула Рина и отвернулась.

— Рина, о чем ты? — отстранился Бродяга, вильнув хвостом.

Ну и глазки у него самого. Изумрудные. Зеленоглазые оба, прохвосты.

— Вы зачем здесь? — сняла Рина кошака с себя и отодвинулась, складывая руки на груди.

Словно и не она плакалась небу, что мечтает их увидеть. Эти оба мужика выглядели отлично, здоровые и такие… как всегда, бравые. Которые, к тому же, забывают легко, а сами в памяти застревают.

Бродяга беспомощно перевел взгляд с Рины на Перри.

— Тебе помощь разве не нужна? — спросил контрабандист, выгибая губы в жиденькую усмешечку. — Неужели мы зря в окно влезли?

— Перестань, ты же пришел за планшетом? — Рина заставила себя подняться. В голове кружилось, но она схватилась за спинку кресла. — Я бы и отдала, только меня заперли… вот, — махнула девушка рукой в сторону дверей.

— Заперли? — изумился Бродяга. — Это еще почему?

— Длинная история… — посмотрела Рина на свою руку, сжимавшую спинку кресла так, что пальцы немели.

Скорее бы они убрались. Ведь она сейчас не выдержит и все им расскажет, и начнет жаловаться на жизнь, и перестанет быть сильной. Это непозволительная роскошь в ее положении. Они будут рядом минуту, а потом уйдут. А она останется. Слабая. И как жить?

На ее пальцы легла ладонь. Рина вскинула глаза — и оказалась нос к носу с Перри. Он ступил в лунный свет, и теперь вовсе светился, подобно призраку. Или Звездному Капитану. Вторая рука вдруг прикоснулась к ее волосам. Без разрешения, легко, и… по душе побежали неведомо приятные мурашки.

— Ты теперь рыжая, — улыбнулся Зеленый.

И не усмешкой. А как подобает человеку.

— Рыжая, — шепотом повторила Рина, завороженно глядя на Звездного Капитана.

Духу не хватало ни шевельнуться, ни вздохнуть — такое волшебство не прерывают… В его глазах — миллионы лет, целый мир и Вселенная галактик, и для нее там тоже есть место…

Перри накрутил на палец ее локон и подставил под лунный свет, любуясь переливами.

— Обожаю копаться в волосах. Ничего?

Рина через секунду мотнула головой слегка. Конечно, ничего. Он еще спрашивает. Теперь. Надо было… раньше спросить, тогда бы она не разрешила, а теперь… Что уж теперь?..

А Перри разравнивал ее кудри, и мурашки продолжали летать, а внутренний разум тупел под триумфальный марш сердца.

По голым ногам Рины неожиданно прошелся бок Бродяги, и Рина вздрогнула, почувствовав, как холодно. Каррамба, ведь и было холодно, а она, как всегда, не чувствовала! Царапины заныли, сердце застыло, а потом ухнуло в горле. Это заклятье. Его не победить! Потому что людям она всегда будет чужой. Этому миру… любому миру — чужой. И ничего не изменить. Она будет улыбаться и падать, вставать и снова идти, но… никто не узнает, как это больно — улыбаться и ничего не чувствовать.

Коленки и плечи предательски затряслись, а потом и все тело вслед за ними. Сделалось отчаянно безнадежно, и Рина не выдержала.

— Забери меня в Закатные Облака, прошу! — воскликнула она и уткнулась Зеленому в плечо.

Без слез. Они не желали показываться. Просто болела голова. Рушился мир. И больше не было сил держать лицо.

Перри долго не колебался — его объятия оказались большими и настоящими.

— Ну, ну, все не так плохо, — прошептал он, вновь прикасаясь к ее волосам, а другая рука крепко обхватывала ее плечи; надежно, как стена.

— Плохо, — покачала Рина головой, не отрывая