Солнце то и дело скакало туда-сюда по небу, в конце концов опустилось почти к самому горизонту, и лучи его сделались невероятно тусклыми и мрачными. Моррис упорно брел вперед по безумным и страшным холмам и долам и нежданно очутился в плоской долине, которая выглядела знакомой. Перед ним словно по волшебству выросли давешние горы, а потом показалась и похожая на кратер впадина.

Внутри на склонах валялись обуглившиеся трупы пораженных молниями чудищ. Но фонтан исчез. В центре кратера зияла немой воронкой круглая черная пропасть футов двадцати в диаметре.

На Морриса нахлынуло неодолимое отчаяние. Что и говорить, будущее его было печально и незавидно: один, потерянный в этом межмировом лимбе, лишившийся товарища, с которым неизвестно что стряслось. Тело ломало от накопившейся усталости, горло и губы жгло жаждой. Из баллона за спиной по-прежнему поступал кислород, но кто знает, сколько его осталось. Еще пара часов, и Моррис наверняка погибнет от удушья. На мгновение его сковал ужас осознания, и он присел на окутанный багровым полумраком склон.

Глава V

Владыки случайности

Как ни странно, сумерки не сгустились в ночь. Солнце медленно вернулось на небеса – как будто сама эклиптика здесь спятила. Но, охваченный отчаянием, Моррис едва обратил внимание на этот таинственный феномен.

Он неподвижно сидел, тупо уставившись на посветлевшую землю, как вдруг по нему скользнули уродливые нелепые тени. Он вскочил, сбросив оцепенение. В кратер вернулась дюжина давешних чудовищ. Кто-то из них бросился глодать обуглившиеся трупы сотоварищей, но трое, презрев легкую добычу, подступили к Моррису.

Не успел тот повернуться, как они разом набросились на него. Один, безголовый, с жилистыми руками и круглым складчатым отверстием-пастью посреди похожего на тыкву-горлянку туловища, нацелился повалить Морриса и цеплялся за него своими жуткими длинными хваталками. Второй, похожий на бескрылого и бесперого геральдического грифона, долбил летный костюм огромным шишковатым клювом. Третий, более всего напоминавший омерзительную жабу-переростка, скакал вокруг и цапал за лодыжки беззубой пастью.

В тошнотворном отвращении Моррис отбивался как мог. Раз за разом он отпихивал ногами жабу, но та с нездоровым упорством неизменно возвращалась. Землянину никак не удавалось скинуть закручивающиеся вокруг него полиэтиленовыми полосами лапы безголового страшилища. Но больше всего он боялся, что грифон пробьет острым клювом летный костюм. Моррис колотил по огромной птице кулаками, вновь и вновь отгоняя ее, но та, словно озверев от гнева или голода, вновь и вновь бросалась на свою жертву. От ударов беспощадного клюва ноги и все тело ныли.

Отбиваясь от страхолюдин, Моррис краем глаза видел омерзительное пиршество, которое их сотоварищи учинили на склонах впадины. Глядя на этих адских гарпий, лакомившихся добычей, он в красках представил свой неминуемый конец. Несколько падальщиков отвлеклись от страшной трапезы и повернули головы к ним, подумывая, не присоединиться ли к злобной троице.

Моррис отбивался изо всех сил, и вдруг где-то над его головой послышалось мерное хлопанье. Звук приблизился и затих. Извернувшись, землянин увидел, что к месту сражения подлетели двое исполинов – они приземлились чуть поодаль и теперь отстраненно наблюдали за гнусной вакханалией.

Даже в пылу кошмарной битвы Моррис сразу отметил одну странность. Внешность новоприбывших, единственных из всех встреченных ими в этом диком мире существ, в целом соответствовала привычным принципам физического развития. Гиганты были прямоходящими, их фигуры напоминали человеческие, за исключением разве что сложенных за спинами огромных крыльев, кожистых и ребристых, как у птеродактилей. Эти крылья были эбеново-черными, а кожа на телах великанов – черно-коричневой, чуть светлее на безволосых головах. Оба отличались мощным телосложением и внушительным ростом футов одиннадцати или двенадцати; по-птичьи скошенные черепа, судя по всему, вмещали развитый мозг. Ушей не было видно, но у каждого надо ртом и носом горели широко расставленные круглые золотисто-желтые глаза. Чем-то незнакомцы напомнили Моррису падших ангелов, хотя в них не чувствовалось злобы – лишь бесстрастность и отстраненное хладнокровие, как у сфинксов.

Такими увидел их Моррис, но времени обдумывать и анализировать увиденное у него не было. Жестокая схватка с тремя чудовищами не прекращалась ни на миг. Но вот один из крылатых исполинов громадными шагами приблизился к землянину и наседавшим на него страшилищам, словно хотел поближе взглянуть на неравную битву. Моррис почувствовал на себе взгляд огромных желтых глаз, и эти непостижимые глаза словно проникли в самую его суть и прочли самые сокровенные тайны его разума.

Гигант сделал еще один шаг, неторопливо и повелительно взмахнул рукой. Гнусные хищники, признав или устрашившись превосходящего противника, отступились от Морриса и крадучись отошли, чтобы утолить свой голод еще не пожранными трупами, валявшимися рядом с пропастью на дне кратера.

Морриса охватила ужасающая слабость – давали о себе знать тяготы и невыносимое напряжение минувшего дня. Он начал соскальзывать в вихрящуюся тьму, и тут его пронзил гипнотический взгляд сияющих золотых глаз, а огромные руки подхватили, поддержали, приподняли.

От их прикосновения по телу словно прошел заряд электрического тока. Чудодейственным образом усталость пропала, сменившись удивительной бодростью. Могучие руки словно вливали в него силы – магнетические, сверхчеловеческие, живительные силы. Ужас отступил и перестал терзать потрясенную нервную систему, Моррис больше не ощущал себя потерянным и ошеломленным, но преисполнился непостижимой уверенности.

Это было, пожалуй, самый странным из всего, что произошло с ним во владениях случайности. И впоследствии это было труднее всего вспомнить и описать.

Огромные руки крылатого гиганта крепко сжимали его плечи, и Моррис ощутил, что буквально выходит за пределы своего сознания. В голове возникали и формировались мысли, которые ему не принадлежали, они складывались в отчетливые образы и понятные впечатления. Каким-то неописуемым чудом он на мгновение проник в мысли и воспоминания гиганта, который спас его от страшилищ. Моррис так никогда и не узнал, произошло ли это нечаянно, или исполин нарочно воспользовался телепатией, но перед внутренним взором землянина раскинулись неземные пейзажи, воспринимаемые незнакомыми органами чувств.

Он понял, что двое крылатых принадлежат к весьма немногочисленному народу. Представители этого народа сумели сделаться владыками здешнего чуждого мира, непредсказуемого и хаотичного. Они вынуждены были пройти невероятно сложный и болезненный процесс эволюции. Собственной волей они смогли возвыситься из прежнего, почти животного состояния, в котором мало чем отличались от напавших на Морриса ужасных чудищ. Изобрели способы противостоять окружающему беспорядку, предвидеть бессистемные изменения, структурировать текучую реальность. И даже научились контролировать собственное развитие.

Жуткий кратер, в котором очутился Моррис, на время исчез. Землянин ощутил, что парит в фантасмагорическом полете над причудливыми пейзажами. На исполинских крыльях проплывал он над бесплодными каменистыми равнинами вместе