— С ума сошли?! А ну отставить кровную месть! Мы любим друг друга и точка!

Я вздрогнул, потёр ухо и присел на подвернувшуюся у стены тумбочку, пока мысли из глаз на пол вместе со звёздочками не высыпались.

Физиономия дрыща-папы вытянулась, и он театрально развёл руками.

— Э-э, простите, милейший! Был не прав, вспылил…

Я кивнул, приходя в себя. Мадам, разодетая, будто только что с Бродвея, хохотнула хрипло, как подгулявшая кошка:

— Ну вот, я знала, крошка Мо, что у тебя такой же диапазон, как и у меня! И, пожалуйста: прекрасный контр-альт! Эмоции, как у Кармен! Чему тебя учить?! А ты говорила…

Моя малышка в какой-то огромной хламиде, которую я только что разглядел, была непривычно сурова:

— Мама, при чем тут тембр?! Папа, поверить не могу! Ты впервые кого-то ударил и не того!

Дрыщ в пальто виновато потупился. Мадам Элла включила свет, и дрыщ потянулся к дочке с таким трогательным беспокойством в голосе, что я мигом его простил:

— Ребёнок, ты плакала?

— Сейчас же извинись перед Сашей, или я опять заплачу! — ответила строго Марианна.

Дрыщ подал мне руку:

— Будьте любезны, не гневитесь…

— Да пустяки.

— И ты мама!

Надо же, командует! — удивился я и понял: моя малышка была права, мы совсем друг друга не знаем. Правда, это не пугало. Наоборот. Показалось, что впереди приключение длиной в жизнь. Хотя, боюсь, с такими родственниками не избежать водевиля и буффонады, но почему бы и нет? Мне давно стало скучно, а тут… Главное — она меня любит! Сама собой по лицу расползлась дурная улыбка.

Однако мадам Эллу нельзя было так просто поставить на место. Она уткнула руки в боки и заявила:

— Нет, я требую объяснений! Александр, вы тут улыбочками не отделаетесь. То вы аннулируете развод, то вас шантажируют, то вдруг женитесь на моей крошке Мо! Если вы сейчас же не объясните мне всё нормально, то, I bet, я увезу Мари в Нью-Йорк, и она прекрасно проживёт без лапши на ушах! Она — самое ценное что у меня есть, умница, красавица, талантливая и добрая девочка, и я не собираюсь смотреть, сложа руки, как кто-то превращает её жизнь в fucking shit!

Мари вдруг как-то обмякла и перестала размахивать руками в позе боевого суслика, посмотрела на мать совсем по-детски и произнесла тихо:

— Мама, ты правда считаешь меня красивой?

Мама Элла всплеснула руками и с энергичностью афроамериканки затараторила:

— Нет, ну а как же?! Ты же копия меня! Улучшенная, потому что добрая, отзывчивая, ответственная и умная! Ты же… Oh, My God, да ведь это ты! Я всем всегда говорю: bloody hell, что вы мне суёте эту Анжелину Джоли? Зачем мне ваши эти Hollywood stars3? Вы не видели мою крошку Мо! Она, как я, только лучше!

— Мамочка! — Стрекоза бросилась на шею к сумасшедшей блондинке.

И я подумал, что, похоже, до этого момента ничего не знал о тёщах… Как хорошо, что она свалит скоро в свою Калифорнию!

Две похожие блондинки принялись обниматься, дрыщ протянул мне руку:

— Давайте знакомиться, Владимир.

— Александр, — поднялся я и пожал протянутую мне ладонь.

— Мы, конечно, почти ровесники, и я был против, но Маруся сказала, что очень вас любит. — Он улыбнулся. — А ведь любовь решает всё. Так что если вы с Марусей…

— Нет! — выставила вперёд палец мама Элла. — Пусть сначала объяснит!

— Мама, но ведь это условности, мы всё решили и разобрались.

А я пожал плечами.

— Да ничего, я расскажу.

И, чувствуя себя, как герой популярной советской комедии «Ирония Судьбы», повествующий, как каждый год тридцать первого декабря ходит в баню, я изложил историю о шантаже, интригах Лиз и собственных решениях. В урезанном варианте.

Мама Элла выслушала, выругалась на витиевато-матерно-американском и стукнула упрямо каблучком.

— Я же говорила: надо принимать меры! Эта стерва ни за что не успокоится! Вова, планы менять не будем!

— А в чём собственно дело? — удивился я.

Мари отпрянула от матери и обняла меня, заглянула в глаза.

— Сашенька, да ты не слушай их! У них совершенно дурацкие богемные интриги, на голову не натянешь! Мне даже стыдно!

Я обнял её и заинтересованно склонил голову.

— Ну почему же, интриганкам интриги… Я бы хотел знать!

Утро было замечательным! Оно началось с Сашиных глаз и продолжилось с ними. Я ловила свет серо-голубого счастья в пушистых ресницах за завтраком, в машине, в гостинице, где мы, деловые и солидные, встречали топ-менеджеров, и в офисе «Карлоффс», который больше не казался мне чужим и холодным. Он был прекрасен — ведь это владение моего Мистера Совершенство! Я восхищалась им, уверенным, собранным, имеющим блестящий ответ на любой вопрос, способным руководить массой людей одним жестом, одним словом! Настоящий Король Лев, царственный, неподдельный, мой!

Воздух был напитан нашими взглядами, они встречались то и дело, расширяя нас до целого мира, наполненного радостью. Он любит меня! Я ощущала это! Ловила любовь порами кожи при случайном касании рук, впитывала с его запахом и теплом, безмерно счастливая и летающая.

Как же легко сегодня переводилось! Слова, фразы, цифры и термины переливались сквозь меня, словно я была прозрачным сосудом с двумя горлышками. Торговые условия и варианты новых видов партнёрства струились беспрепятственно, словно музыка. Мой Король Лев был со мной, и приятно было стать его арфой! Я даже не знала, что так красиво могут звучать диаграммы и графики, что есть поэтичность в должностных обязанностях и красота в маркетинговой отчётности! Я была лишь сосудом, а Саша всё это понимал, глубоко и серьёзно, оперировал данными и вызывал восхищение!

Неприятным было лишь то, что пара американцев и француз в свободное от цифр время настойчиво пытались уделить мне внимание, шутили неуместно и пропускали между строк ненужное. Но я ускользала от них, была рядом с Сашей, улыбалась всем и никому, пока не встречалась снова глазами с моим Мистером Совершенство.

Один лишь благородный на вид турок, господин Озчивит, вчера так же смотрящий на меня с интересом, сегодня понял, что это лишнее, а возможно, уловил один из наших с Сашей взглядов. Впрочем, отныне для меня других мужчин, кроме моего безупречного Льва, не существовало!

«Я люблю тебя!» — шептали мы друг другу в минуты уединения. И снова волшебные касания рук, дрожь и тепло, пока собираешь огромные листы с планограммами или переводишь в спящий режим проектор. Быстрый поцелуй, горячий и трепетный перед обедом в ресторане бизнес-центра, и снова работа.

Хотелось сбежать от всех и остаться наедине с ним, только с ним, но я знала, как важен для Саши этот день и тоже выкладывалась на полную. Сегодня всё для меня изменилось. Даже сплетницы, даже маслянисто поглядывающие иностранцы с видом самых главных и важных больше не казались мне противными, наоборот. Хорошие такие, дышат, моргают. Одни пыхтят, суетятся, волнуются, другие говорят что-то, делают важные лица, ручками-ножками шевелят. Как настоящие! В галстуках! Милота…