себе взгляд его цыганских глаз и, волнуясь словно девчонка-школьница, изо всех сил старалась не смотреть в его сторону, боясь встретиться с этим взглядом. Решив уйти, попрощавшись только с хозяевами, не привлекая к себе внимания остального общества, она не увидела, а скорее почувствовала, что он рядом.

— Натали, разрешите проводить вас? — услышала она за своей спиной голос Сергея Владимировича.

Резко развернувшись, она встретилась с его излучающим нежность взглядом.

— А разве нам по пути? — тихо спросила она.

— Что-то мне подсказывает, что это так и есть, — глубокомысленно подтвердил он.

Наталья Николаевна понимала, что в его ответе есть подтекст, но боялась думать об этом.

— Буду вам очень признательна, — улыбнулась она, первой выходя из квартиры Бернадских-старших.

В лифте они молчали, чувствуя некоторую неловкость.

— Какая у вас огромная машина! — удивилась она. — Прямо целый дом!

— А это и есть мой дом, — улыбнулся Сергей Владимирович. — Дом на колесах, — добавил он, распахивая дверцу и помогая Наталье Николаевне сесть. — Я не сижу в офисе, постоянно мотаюсь по объектам.

Ехали они медленно. Наталья Николаевна смотрела в окно, за которым проплывали яркие огни ночного города, кипела непонятная ей чужая жизнь. Она слушала, но не слышала Сергея Владимировича, вспоминая прожитый день. Никогда прежде она не видела так много счастья. Счастье светилось в глазах дочери, немного поглупел от счастья Максим. Счастье присутствующих на торжестве других семейных пар хотя и было немного другим — выдержанным, устоявшимся, но оно тоже было видимым, явным.

«Я тоже счастлива, потому что счастлива моя дочь… Но почему мне не хочется покидать эту машину? Мне хочется, чтобы эта дорога никогда не заканчивалась… Во всем виноват мой спутник. Он смотрит на меня так, как сто лет никто не смотрел. Я тоже хочу смотреть на него, меня тянет к нему. Может, я поддаюсь гипнозу его цыганских глаз? А если он пригласит меня в гости? Я этого и боюсь, и хочу…» — стараясь определиться в своих чувствах, думала она.

— Натали, вы не слушаете меня? Я предлагаю вам посмотреть мой настоящий дом. Вы согласны?

Она ждала этого предложения, но внутренне вздрогнула, услышав его, запаниковала, не зная ответа.

— Да, — ответила она, когда поняла, что пауза несколько затянулась.

— Замечательно! По дороге заскочим в магазин, я куплю чего-нибудь вкусненького, чего нет в моем холостяцком холодильнике.

— Зачем? Мы же едем со свадьбы, — улыбаясь, возразила она.

— И не спорьте, я должен соблюсти законы гостеприимства. Вы пойдете со мной или отдохнете в машине?

— Да, спасибо, я лучше посижу тут…

После ухода Сергея Владимировича в магазин она продолжала терзать себя: «Я сошла с ума. Что я делаю? Я ведь представляю себе последствия этого ночного визита… Зачем? Зачем мне это минутное счастье почувствовать себя женщиной? Хотя бы желанной женщиной…»

Она продолжала терзать себя всю дорогу. Ходя за ним по его огромному дому, ока не только ничего не слышала, но и ничего не видела.

— А давайте выпьем шампанского! Сегодня же непростой день и для вас, и для меня. Сегодня я увидел вас… Натали, поскучайте десять минут, я что-нибудь приготовлю, — попросил он и усадил ее на удобный светло-желтый диван.

«Десять минут… Это много или мало? За это время человек может родиться, может умереть, может наделать кучу ошибок, может изменить жизнь», — думала Наталья Николаевна, немного успокаиваясь.

Увидев на журнальном столике канделябр и зажигалку, она зажгла одну свечу.

— Я не очень долго? — улыбнулся Сергей Владимирович, ставя на стол большой поднос, уставленный угощениями.

— Клубника со сливками, тарталетки с икрой… Когда вы успели? А как все красиво! — искренне восхитилась Наталья Николаевна.

— Знаете, я очень люблю готовить. Только почти не занимаюсь этим, потому что некогда, да и готовить мне некому. — Он задумался, наливая в бокалы шампанское. — У меня почему-то все так и получается в жизни. Я люблю готовить, но не готовлю. Я мечтаю о семье и детях, но жена ушла от меня, они с дочерью живут теперь аж в Австралии. У меня огромный дом, но он пустой и безрадостный. Я в душе сугубо штатский человек, а двадцать лет прослужил в армии. Мне уже видится в этом нечто роковое. Возможно, эти противоречия связаны с явным несоответствием моей внешности и моей фамилии. Как вы думаете, какую фамилию может носить человек с такой внешностью, как у меня?

— Ну, если вы так спрашиваете… — Она на секунду задумалась. — Может быть, Белый?

— Почти в яблочко! — рассмеялся он. — Как это вам удалось? Белов и Белый — очень похожие фамилии! Может, будь я Чернов, то все бы в моей жизни шло гладко. Натали, останься со мной, — неожиданно предложил он, — не только сегодня. Останься навсегда.

Он смотрел на нее умоляюще, она, пораженная услышанным, молчала.

— Серж, ты, то есть…

— Нет, хорошо! Продолжай, пожалуйста.

— Мы ведь даже не малознакомы, мы совсем незнакомы…

— А вот тут ты ошибаешься! Я знаю твою дочь! Знаю, что ты растила ее одна, а значит, никто ничего не корректировал. Значит, я смело могу провести аналогию и предположить, что, зная Машу, я знаю и тебя. Я вижу тебя… Останься…

— Хорошо, — неожиданно для себя самой согласилась она. — Я останусь… сегодня…

Ей показалось, что он все сделал в один миг: встал, шагнул к ней, притянул ее к себе и поцеловал. У нее закружилась голова, она не знала, чего хочет больше: сесть снова на диван или остаться в его объятиях.

— Где у тебя ванная? — прошептала она.

Он, не разжимая рук, слегка отклонив назад голову, внимательно смотрел ей в глаза, словно искал в них то, о чем она промолчала. Молчание затягивалось.

— Да, конечно, прости, я очень волнуюсь, — произнес он, вздохнув. — Там все халаты и полотенца чистые.

По дороге в ванную в сумочке, лежавшей в прихожей, она нашла свой телефон и не ответила на недоуменный взгляд Сергея. Зайдя в ванную, нашла в себе силы восхититься ее красотой, но, вспомнив о телефоне, быстро набрала почти родной номер.

— Рая! Я себя не узнаю! — сообщила она подруге, едва услышав, что соединение произошло.

— Ты предлагаешь мне вылететь на опознание?

— Нет, конечно! Я прошу тебя помочь мне!

— Прямо сейчас?

— Ну не завтра же!

— Подожди, я сейчас отползу от Глумова, пока он не проснулся. Ты хоть знаешь, который сейчас час?

— Рая, почему ты всегда меня об этом спрашиваешь?! У тебя в доме нет часов?

— Нет, это у тебя нет мозгов!

— Ну почему? Еще же только одиннадцать вечера!

— Одиннадцать вечера где?

— Как «где»? Рая, я же в Москве!

— Слава Богу, что