Следователь рассказывал, а Вася молча сидел напротив него и не перебивал. Спустя несколько дней непрерывной практики он уже куда лучше умел понимать сказанное по губам. Конечно, кое-какие слова проскакивали нерасшифрованными, но общий смысл ему все-таки удавалось улавливать.

Тем же пятничным вечером Виктор Степанович распорядился информировать его обо всех сигналах, поступавших в полицию, которые могли быть связаны с делом Ховринского маньяка. Просто сообщать, и точка. Самим на место не выезжать, шум не поднимать, чтобы не спугнуть подозреваемых.

Горыныч после нового убийства получил от начальства, как сказал следователь, втык по самые гланды. Он махнул рукой и закрыл глаза на такое самоуправство. Дескать, делай, если считаешь, что это поможет.

Так вот и вышло, что Виктор Степанович с раннего утра сидел в своей личной машине недалеко от Васиного подъезда. Он прокручивал в голове разговор с сыном, который в субботу проснулся ни свет ни заря и пришел к нему на кухню. Сначала Макс снова, в который уже раз спросил, ловит ли еще папа дядей-преступников?

«Конечно ловлю, сын, – ответил Виктор Степанович. – А почему ты спрашиваешь?».

Тогда Макс попросил его поймать Бабу-ягу.

«Она в парикмахерской. Вся такая холодная», – сказал сын.

Следователь признался Васе, что едва-едва удержался от того, чтобы не сорвать на пятилетнем сыне свое дурное настроение.

– Я уже рот открыл, знаешь ли, и тут увидел его глаза, а в них – себя, – сказал он, глядя в стол.

В итоге Виктор Степанович просто промолчал и сделал все, чтобы выйти из квартиры как можно скорее. Он боялся, что точно сорвется, если Макс снова заговорит об этом. Потом, сидя в засаде у дома Васи, отец никак не мог выкинуть из головы слова сына о Бабе-яге, которая была очень холодной.

Впрочем, когда Вася с детьми вышел из дома, все это разом забылось. Виктор Степанович вылез из машины и не спеша пошел за ними. Поначалу он старался держаться на довольно большом расстоянии от них, но вскоре убедился в том, что подозреваемые и не думают оглядываться по сторонам, и немного приблизился к ним, чтобы уж точно не потерять их из виду.

Визит Васи с детьми в церковь его ничуть не удивил. Почему бы нет? Вот сейчас папаша замолит грехи, а потом… Виктор Степанович был почти что убежден в том, что их всех ждет поездка в ближайший лесопарк на левом берегу.

«Там-то маньяк и будет прятать концы в воду, так как развлекаться дома стало слишком опасно. Они ведь, психи эти, как звери, опасность за километр чуют», – думал он.

Когда Вася поймал попутку, следователь возликовал. Вот оно! Он оказался прав, и скоро этот сукин сын будет пойман за шкирку. Ему повезло. Следом за машиной, в которую сели подозреваемые, ехало такси.

– Как ты меня не заметил после церкви, до сих пор не понимаю, – сказал Виктор Степанович, опрокинул рюмку в рот и хрустнул соленым огурцом.

Вася достал с антресоли банку из числа тех, что они закатывали летом на даче.

– Мне пришлось встать метрах в десяти от тебя. Правда, я иначе одет был, конечно, и все такое, но близко же совсем.

Вася пожал плечами, не видя никакого смысла в том, чтобы что-то объяснять. Тут уж либо пережил, либо нет. Так что не дай бог, чтобы Витя понял когда-нибудь.

Когда он с детьми и Мартой вышел из Юлиного подъезда, Виктор Степанович ощутил себя сбитым с толку. Собака-то им зачем? Она совершенно не укладывалась в его стройную схему.

Продолжая гадать о Васиных мотивах, следователь отправился за семьей. Он с недоумением наблюдал за тем, как они на детской площадке разливали воду по шприцам. Когда отец и дети обнялись, Виктор Степанович отвернулся.

Что происходит, следователь понял уже на подходе к парикмахерской. Все-таки этот гад решил расправиться с Бабой-ягой. Детей порадовать захотел, значит. А потом, наверное, и их…

Вот только здоровье предполагаемого маньяка его немного обескураживало. В таком-то состоянии надо до дома добраться и радоваться, что смог, а не на охоту отправляться.

«Впрочем, может, это была только игра на публику», – сказал себе Виктор Степанович.

Следователь увидел впереди дом, уже хорошо знакомый ему и пошутил сам с собой. Мол, знал бы прикуп, сидел бы в теплой машине, слушал музыку и ждал, когда подозреваемый вернется.

Вася с детьми зашел в подъезд, и Виктор Степанович слегка занервничал. Как быть дальше? Где их искать потом, в какой квартире?

Но тут ему повезло. Почти сразу же дверь открылась и выпустила на улицу пожилую семейную пару. Он проскользнул внутрь. Хотел было уже открыть и вторую дверь, и тут из-за нее донесся тихий голос Васи. Отец что-то говорил детям.

– В общем, встал я там, в тамбуре, и ждал, чтоб вы зашли. Потом поднялся по лестнице. Вижу, собака ваша стоит, привязанная. А там и следы разглядел. Твоих особенно много было. Натекло с тебя, будь здоров!

А дальше в один прекрасный момент дверь отворилась. Следователь, сидевший в это время за углом на лестнице, ведущей на второй этаж, ощутил, что не может пошевелиться. Все остальное они с Васей пережили вместе.

– Так что был ты у меня главным подозреваемым, Вася. Больше скажу. Я тебя уже и обвинить, и осудить успел.

– Работа у тебя такая. Не переживай, Витя. Не ты один в ведьм не верил.

Они выпили, не чокаясь.

– Парень у тебя молодец, – сказал Виктор Степанович. – Если бы не он… – Следователь замолчал.

– Не зря, выходит, мама моя ему про Боженьку рассказывала да в церковь водила. Я вот не смог тогда поверить. Да и сейчас, знаешь, как-то не очень. А Женька вон как лихо вырвался из лап этой твари. Еще немного, и малый сам спалил бы ее.

– Да оставь ты Бога в покое, – отмахнулся Виктор Степанович. – Нет, вера – это хорошо, ничего не скажу, да только думаю, не в Нем дело было. – Он посмотрел на Васю и улыбнулся, видя его растерянность. – На Бога надейся, а сам не плошай. Помнишь такую поговорку? Прадеды у нас не дураки были, а уж о ведьмах куда больше нашего знали. Ты все пытался в палочку-выручалочку поверить, а сын твой в это время на полном серьезе считал, что он и есть эта палочка, понял? Он не заморачивался насчет Боженьки. – Это слово следователь произнес с легкой ехидцей. – Он просто верил, что ведьму можно победить. Ведь так во всех сказках пишут. Хорошо, что вы их ему рассказывали. Я Максу теперь тоже буду и Насте своей накажу, чтоб не отлынивала.

Стоя перед маминой могилой, Вася поежился. Порыв ветра каким-то образом пробрался под его куртку и показался ему невыносимо холодным.

Он повернулся к совсем свежему холму, под которым лежала Аля, и сказал:

– Ты знаешь, а я уволился. Да, вот так. Теперь ищу новое место. Скоро найду, не переживай. Без денег не останемся. Еще лучше будет. А пока с Любой и Женей летим в Израиль. Надо операцию Любе сделать, язык нарастить. Она после этого куда лучше говорить станет, да и чувствовать себя тоже. Ну и в море поплаваем заодно, раз уж такое дело.