более бренным

чем глаза, просящие о знании

о подтверждении

своей наивной веры

каждый мир – не больше, чем сбывшийся сон

наступающий из раскаленной тьмы

чем крик любимой женщины

еще одна бутылка виски

и костюмы с белым воротничком

в которых мы бегали в школу

наши первые слова

наши прощальные жесты

наша молодость, молчащая в тишине

и уверенность в том, что ничто не может нам угрожать

что ничто не может с нами сравниться

вера, которая двигает горы

но потом технологии чернокнижников

превращают нас в цветы и слова

В дороге

в пути без цели и без причины

мы проносимся мимо мира

за стеклом, а мир мимо нас

но остается время, бегут цветущие поля

программа не кончается, вечное повторение

и каждый полевой цветок оборачивается вослед

и вот уже серые леса погружаются в зимнюю ночь

белый снег, сизые пихты, бумага желтеет

сталактиты можжевельника всматриваются в следы на пнях

ты помнишь, все можно разбить и рассыпать

словно зерно, которое воруют птицы

как огни городов вдалеке

тысяча яблок катится сквозь ночь

и всегда кто-то плачет и кто-то смеется

и везде есть что-то небольшое

а между этим – что-то еще меньше

под каждым стеблем травы

что-то рождается и умирает

по какому заклятью

спешка тасует наши чувства

кто-то смотрит со стороны, кто-то остался позади

кто-то не вымыл руки, у кого-то нечистая совесть

всегда останется какая-то любовь или тоска

и между ними никакого пустого пространства

даже если так подсказывает страх

большой наш друг

Теория большого взрыва

сначала – взрыв и, наверное, что-то

чего мы не помним

потом только дым, мгла, мрак

ноги вязнут в нечистотах

мы поскальзываемся на неровной земле

она уходит из-под ног и вдруг ударяет в нас

со всей силы нашей инерции

когда нас будит сирена «скорой»

мы приходим в сознание

на секунду

не чувствуя боли

ничего не понимая

мы не можем поверить, что сначала

был большой взрыв

но ведь

должны же мы кому-то верить

теперь вернемся к здоровью

вот магическая сила теории

действительность тихо повизгивает

Битва наших встреч

грюнвальдская битва наших встреч повторяется

с удивительной регулярностью

когда

вижу твой пронзительный взгляд

всегда

чувствую торжественную силу излучения

власть твоих глаз, спокойных, как океан

мои уши готовы внимать

мои сны убивают повседневность

переполненного лифта

и пробок по пути на работу

повседневность необычайного роста рынка акций

подходящей конъюнктуры в строительстве

туристических услугах и развлекательном секторе

безумств на книжном рынке, которые скоро

доведут нас до ручки

читательской выдержки

когда наконец все безграмотные станут поэтами

может, поэтому я не хочу слушать жалобы

хотя как ребенок

радуюсь своему будущему

и упорно отказываюсь от мимолетности

или просто регистрирую факты

переписываю имена, номера телефонов

чтобы до поздней ночи рассказывать о музыке и тишине

ведь повседневность ночей не имеет границ

я расплываюсь во тьме, и она замирает

в немом свете дня

наше время подменили артефакты, привлекающие знатоков

искусства

его суммируют бухгалтеры и технократы

и, видно, поэтому, когда ты так смотришь

дрожь по всему телу

дрожь в мыслях

и

как зверь, попавший в капкан метафизики

я раздираю когтями грудь

но кровь цвета ржавчины

цвета песка

и уже

тут нечего

добавить

Перевод с польского Е. Добровой

Из украинской поэзии

Галина Крук

Формальная логика

может ли бог создать камень,

который не в силах поднять?

или даже бог не может поднять камень,

который создать не в силах?

в конце концов, для чего нужно больше силы —

для того чтобы создать нечто неподъёмное

или для того, чтобы поднять нечто несотворимое —

да и зачем богу камень?

неподъёмное создание божие – человек

носит бога словно камень на шее,

держит словно камень за пазухой,

иногда – словно язык за зубами

человек поднимает вопрос о том,

чего не в силах создать

поднимает вопрос, чтобы бросить в того,

кто грешен больше, у кого камень меньше,

у кого сердце не камень

а сила на самом деле не в том, что можешь создать

и слабость не в том, чего не можешь поднять

бог с тобой, человек, опомнись!

бог с тобой, как это ни парадоксально

«Ничто не спасёт нас от этого разговора…»

ничто не спасёт нас от этого разговора

так, будто в детстве, что-нибудь натворив,

семенишь за мамой, и она грозит:

«поговорим об этом дома»

идёшь с поникшей головой, молчишь,

хочешь, чтобы дорога домой

никогда не кончалась

но она всё равно рано или поздно закончится

дорога домой, дорога из дома.

разговор о неприятном.

приятное, неприятное.

путница, когда ты придёшь в спа,

спроси там, хоть кто-нибудь знает,

где эти фермопилы?

Тактическая правота

всё, чему меня учили —

больше не пригодно

ни дать кому-то, ни взять, разве что позабыть,

пренебречь

(при этом слове чувствую себя фехтовальщиком)

всё, чему меня учили,

похоже на фехтование на рапирах:

не заступать за линию,

соблюдать правила приоритета, —

это