хотели начать отправлять вас за пределы охраняемого объекта. Никто не прислушался к моим предупреждениям, и мне закрыли доступ.

– Ты сумасшедшая, – закричал на нее Дом срывающимся голосом. – Мы не…

Энгель его оборвала:

– Вы монстры худшего сорта. Мерзости, выходящие из-под контроля, без тех немногих слабостей, которые делают других существ уязвимыми. В вас недостаточно человечности, чтобы вы могли обуздать свои импульсы. Я хотела создать совсем не это. Для достижения своей цели я собрала отдельный отряд хранителей, и теперь я могу положить конец катастрофе, которую сама же и спровоцировала.

Она, должно быть, подала какой-то сигнал, потому что к нашему убежищу снова устремились шаги. Желудок сжался, но я понимала, что это конец.

У меня не оставалось другого выбора. Я могла либо убить девушку, которой хотела быть – ради себя и парней, – либо могла смотреть, как мы все умираем.

На самом деле это и выбором-то нельзя назвать.

Когда я приоткрыла губы, то поняла, что Энгель даже ни о чем не догадывалась. Она была уверена, что ее солдаты одолеют нас.

Став отшельницей, она сама себя подставила. Остальные хранители не посвящали ее во все детали. Она не знала, что Гриффин умер; вероятно, не знала и о некоторых новых способностях парней.

И она явно понятия не имела о разрушениях, которые я две недели назад учинила на арене для боев в клетке – хотела я того или нет.

Ни один человек в этом здании не был к этому готов… включая меня.

Андреас прерывисто вздохнул, и в этот момент нападавшие бросили что-то, что с глухим стуком ударилось об обеденный стол. Деревянная поверхность разлетелась дождем осколков.

И я окончательно лишилась контроля.

Крик, который все это время нарастал в моей груди, цеплялся за горло и обжигал рот. Он вырвался из меня с такой силой, что зазвенело в ушах.

Зрение затуманилось. Прижавшись к полу, я начала раскачиваться, пока сила разносящегося по комнате крика угрожала поглотить все мое сознание.

Я глубже впилась когтями в половицы, стараясь удержаться и отказываясь быть в этот момент настолько же неуправляемой, как в прошлый раз, когда все это застало меня врасплох, а кровь отравлял какой-то токсичный наркотик.

Мне следовало признать эту силу. Оставаться достаточно сосредоточенной, чтобы убедиться, что я причиню боль только тем людям, которые пытались причинить боль нам, и не наврежу парням, с которыми мы были одной крови.

Неважно, захотят ли эти парни сохранить со мной связь после всего случившегося.

Пронзительный вопль продолжал исторгаться из моих легких и рикошетом разноситься по комнате. Ощущение окружающих меня фигур возвращалось обратно в тело – своего рода эхолокация. Я пригвоздила их к месту. Шестеро мужчин все еще стояли позади обеденного стола, восемь – в гостиной, на подходе к дивану, трое – на кухне, позади.

И Энгель. Ее я тоже чувствовала: немного другую, чуть более знакомую дрожь, которая пробегала сквозь ту пронзительную энергию, что я на нее направляла.

Она спряталась наверху ведущей в подвал лестницы, откуда, должно быть, за всем наблюдала – теперь такая же парализованная, как и остальные.

– Рива? – донесся шепот одного из моих парней. Из-за крика он казался таким далеким, что я даже не могла сказать, кто это.

Я проигнорировала его, все глубже погружаясь в поток крика, который проникал в каждую клеточку моего тела. Голод смешался со злобной энергией, покалывая меня до самых костей.

Чем сильнее я кричала, тем более четко ощущала своих пленников. Я могла следить за биением их пульса, дрожью их напряженных мышц.

Всеми укромными уголками и закоулками, где части их тел соединялись вместе. Всеми мягкими и нежными местами, наполненными хрупкими нервными окончаниями.

Мое внимание оказалось приковано к ближайшему мужчине. Его ногам.

Я так быстро дернула его колени вперед, что они выгнулись в обратную сторону.

Раздался хруст костей и гортанный крик, и ко мне в легкие вернулась вспышка его боли. Но больно мне не было.

Нет, это больше напоминало свежий лимонад в самый жаркий день. Бальзам для каждого уголка моей жаждущей облегчения души.

Я нуждалась в большем. Намного большем.

Им придется заплатить.

Я закрыла глаза, теряясь в ушном звоне, визге собственного голоса и отражающихся во мне реакциях множества тел. На картине, нарисованной моими новыми чувствами, сияла каждая чувствительная точка на нападающих.

Раздавить коленные чашечки. Лопнуть яйца. Переломать каждую косточку в позвоночнике от копчика и выше – но осторожно, чтобы не потерять связь.

Он должен был прочувствовать каждый укол моей силы. Если он не ощутит боль, мне не достанется наслаждения.

Вывернуть локти наизнанку. Разломать каждый палец от ногтя до костяшки. Сломать ребра и засунуть осколки в почки.

Ручеек страданий превратился в бурный поток. Он захлестнул меня, приводя в лихорадочное возбуждение.

Где-то в глубине моего сознания вспыхнул ужас, но этого оказалось недостаточно, чтобы меня отвлечь.

Поток прекратился, только когда мужчина потерял сознание, и его разум отключился. Больше от него ничего не добиться. Я свернула ему шею, чтобы разделаться окончательно, и мое сознание сразу же перескочило к следующему.

Еще один, а затем еще и еще. Все быстрее по мере того, как я набирала обороты.

Разорвать сухожилия и связки, сломать кости. Проткнуть органы, вывихнуть суставы.

Каждый дюйм моей кожи покалывало от восхитительного потока агонии. Я смутно ощущала, как рана на моем плече затянулась и плоть разгладилась, как будто ее никогда и не рассекали.

Все то, чего не сумел залечить даже Доминик, исцелилось – я будто заново родилась.

Вот насколько я сильна. Сильнее, чем когда-либо могла себе представить. Сильнее, чем кто-либо мог предположить.

Противники продолжали падать, словно костяшки домино, и волна головокружительного восторга подняла меня на ноги. Мой крик все еще разносился по зданию.

С каждым ударом моего пульса и вздохом моих легких я уничтожала еще одну жизнь.

Пока кроме меня и столпившихся рядом четырех парней не остался только один человек.

В дальнем конце кухни съежилась женщина, дрожащая одновременно от ярости и ужаса. Она попыталась что-то сказать, но лишь начала капать слюной.

Я не хотела знать, что после всего этого обо мне думал человек, чьим экспериментом мы стали. Если я и была монстром, то научилась этому у нее.

Она создала нас, вырастила нас, а затем отправила на убой. Как она смела ожидать взамен чего-то иного?

Мой крик стал еще громче. Кости Энгель начали разлетаться на части – ступни, потом лодыжки, колени, все выше и выше.

Они высекали из нее волны боли, которые подпитывали горящий внутри