На белоснежных футболках весело хохочущих детей и их взмокших предков расплывались неотстирываемые вишневые пятна.

Стараясь оградить кузину от очередного стресса, Даша обняла ее за плечи и повела вниз к реке.

— Идем, Катюш, пусть делают что хотят.

— Интересно, а сколько в Чехии дают за убийство? — бесцветным голосом вдруг спросила Катя.

Даша вздрогнула.

— Ты хочешь убить свекра? — шепотом спросила она.

Теперь настала Катина очередь вздрагивать:

— Да ты что?!

— А зачем тогда спрашиваешь?

Катя закусила губу:

— Ты знаешь… А если окажется, что эту пани Чижикову все-таки убили?

Даша через силу рассмеялась:

— Да кому надо было ее убивать? — Она сразу же осеклась.

Кузина через ее плечо пристально наблюдала за скачущим Виктором Семеновичем.

— Подожди, подожди, уж не думаешь ли ты…

— Все может быть, — не разжимая губ, пробормотала Катя. — Он ухаживал за ней, и я знаю, по какой причине.

— По какой? М-м-м… Секс? — стыдливо предположила Даша.

— Тебе бы только о сексе думать!

Реплика задела. Во-первых, о сексе она сейчас не думала, а во-вторых, почему бы тридцатилетней женщине о нем и не думать?

— Это за тобой по такой причине ухаживают, а тетка Римера имела кучу денег.

— Да ладно! — рассмеялась Даша. — Уж я-то точно знаю, у нее не было ни гроша, поэтому она и увязалась за нами. Хотела найти деньги своей невестки…

Катя схватила кузину за руку и, притянув к себе, зашептала в самое ухо:

— Покойная Амалия все свои деньги хранила у нее.

— Что?!

— Да не кричи ты так! Чижикова прониклась симпатией к моему свекру…

— Амалия Чижикова?! Он же ее не знал. Или знал? — После вчерашних откровений Деланяна Даша готова была поверить во что угодно.

— Да не Амалия, а Мария, тетка Римера…

— Да ну?

— Ну да. Хотя, может, она просто поняла, что одной ей все равно не справиться. Так вот, Чижикова предложила Виктору Семеновичу крупную сумму, если он будет держать контакт с тобой.

— Со мной? В каком смысле?

— Якобы ты ищешь для ее племянника вовсе не деньги, а нечто другое…

— Другое? Кто тебе это сказал?

— Кто-кто… Гоша, разумеется. Он же тоже хочет получить свою долю, поэтому попросил меня внимательно за тобой следить и, как только ты найдешь то, что ищешь, немедленно сообщить ему. Тогда Чижикова заплатит им еще.

— Гнида, — на всякий случай сказала Даша, хотя понятия не имела, о чем идет речь.

— Виктор Семенович сказал, — продолжала, Катя, — что эти деньги могут обеспечить всем нам переезд за границу и безбедное существование, а для этого, мол, все средства хороши. Вплоть до самых крайних.

Даша хотела обернуться, но сестра удержала ее за руку:

— Делай вид, что я тебе ничего особенного не говорила.

— Но они просто два негодяя!

— Тебе какая разница? Это мой крест. — На Катином лице отразилось такое отчаяние, что Даша чуть не расплакалась:

— Бедная ты моя, бедная… И чего нам так с мужиками не везет?

Кузина вздохнула:

— Я боюсь, что это только начало.

— Подожди, ты говорила об убийстве. Но если Виктор Семенович хотел погреть руки на пани Чижиковой, зачем ему было ее убивать?

— А если он узнал, где та хранит деньги? Что, если он решил присвоить их и не ждать, пока ты отыщешь свое мифическое нечто? Ведь, кроме него, об этом никто не знает…

Невеселые размышления прервал низкий гудок. К пристани причаливал теплоход.

Народу собралось немало. Их группе, как самой первой, удалось занять передний столик на нижней палубе. Многие, правда, требовали остаться на верхней палубе, но Катя и Полетаев сумели убедить, что на таком солнцепеке два часа пути им не выдержать. Даша постанывала и растирала виски — то ли сообщенные кузиной подробности ударили ей в голову, то ли и в самом деле солнце слишком сильно пригрело золотистую макушку. Рухнув на сиденье, она оказалась прямо напротив Виктора Семеновича и сразу же почувствовала себя еще хуже. Его узловатые пальцы, беспокойно ощупывавшие пакет с черешней, вызывали у нее дрожь. Все семейство, за исключением Кати, радостно поглядывало на добычу. Невероятно, но всего за десять минут им удалось собрать целый пакет! Правда, далось им это не без потерь. Испорченная одежда всех четверых говорила о том, что в конечном итоге убыток окажется существенно выше прибыли.

— Как ягодки? — с легким оттенком злорадства поинтересовалась Даша.

— Отличные! — Виктор Семенович, очевидно, был на седьмом небе. — У нас таких и на рынке не купишь. Свежатинка!

Слово «свежатинка» у Даши мгновенно ассоциировалось с медвежатинкой, а красные пятна сока на руках Виктора Семеновича вдруг начали превращаться в кровь. В следующую секунду ей привиделось, как, взяв топор, он с размаху бьет Чижикову по голове. Череп раскалывается, и кровь миллионами алых пятен разлетается по всему теплоходу…

— Дарья Николаевна, что с вами?

Даша открыла глаза и увидела, что ее поддерживает за плечи Полетаев, а остальные с любопытством наблюдают за ними.

— А?

— Вам плохо?

— Да… Нет… Не знаю. Наверное, просто голова закружилась. Сейчас пройдет.

Прохазка неодобрительно нахмурился:

— Вам надо носить головной убор. Рыжеволосые очень чувствительны к солнечным лучам. Выпейте воды.

— Черешенки, черешенки отведайте, — закудахтал Виктор Семенович. — Свежатинка…

— Нет!!! — взвизгнула Даша и отшатнулась от пакета, словно там могла находиться разбитая голова пани Чижиковой.

Окружающие недоуменно переглянулись.

— Точно. Солнечный удар, — вздохнув, констатировал Полетаев и силой уложил дрожащую женщину на скамейку. — Это, конечно, плохо, но, с другой стороны, хоть немного снизит вашу активность.

Кто-то побежал за водой, кто-то поднял ее ноги на скамейку, а перепуганная кузина принялась обмахивать ее картой. Даша слабо сопротивлялась:

— Оставьте меня в покое, никакого солнечного удара… Просто я два дня ничего не ела.

— Почему?! — возмутился Деланян. Ему, как армянину, это было совершенно непонятно.

— Не знаю… Забыла.

— Вот как раз черешенки отведайте, — начал было Виктор Семенович. И тогда Даша не выдержала.

— Да пошли вы со своей черешней к чертовой матери! — завопила она на весь теплоход.