— А сразу, конечно, нельзя было сказать, — проворчал эфэсбэшник и раздраженно клацнул мышью по строчке «Избранное».

Ровно через три часа Даша вошла в номер Деланяна, проигнорировав основные правила хорошего тона, то есть без стука и приветствия.

— Итак, у меня к тебе возникло несколько вопросов, — заявила она с порога.

Деланян, который собирался принять ванну и по этому случаю был практически без всего, несколько смутился:

— А… Это не может подождать?

— Нет.

— Гм. Тогда привстань, пожалуйста, ты сидишь на моих брюках.

Даша молча вытащила из-под себя спортивные штаны и швырнула ими в Артура. Он стал догадываться, что происходит что-то не то, и мгновенно перестал стесняться. Так и не надев брюк, он уселся на кровать и положил ногу на ногу.

— Я слушаю тебя.

— Расскажи мне, пожалуйста, поподробнее о том дне, когда ты увидел меня в первый раз.

— ?!

— Ну, твои чувства, переживания. Тайные мечты.

— Странный вопрос. Но если для тебя это так важно… — Артур пожал плечами. — Я думал об одном: надо найти любой предлог, лишь бы провести эти две недели с тобой. Потому и придумал историю с домом. Это преступление?

— Нет. Если не считать того факта, что по твоему изначальному утверждению наша первая встреча состоялась лет эдак двадцать пять назад.

— Ах, вот ты о чем… — Если Деланян и смутился, то вида не подал. — Я думал, тебя больше интересует современность.

Даша широко улыбнулась:

— Ошибочка вышла. Меня, как никогда, интересуют дела давно минувших дней. Что так поразило тебя в моем сопливом детстве, что свои чувства ты пронес через годы и расстояния, не разменяв по мелочам?

— Даша, прости, что тебе от меня надо?

— Мне надо знать, за каким чертом тебе понадобилось врать?

— Врать?

Даша развернула лист бумаги:

— Это официальная справка о том, что детские ясли-сад номер такой-то ни-ко-гда не посещал Артур Рафаилович Деланян тысяча девятьсот семидесятого года рождения.

Деланян нервно рассмеялся:

— Что такое ты говоришь? Откуда у тебя эта справка?

— Оттуда, откуда надо. Главное, что она, в отличие от тебя, не лжет.

— А я, по-твоему, лгу?

— Кто-то из вас двоих обязательно. Лично я больше верю бумаге. Она, как говорится, лицо незаинтересованное.

— А предположить, что могла произойти накладка, ты не можешь?

— Нет. Какая накладка?

— Мои документы могли потеряться.

Даша помахала еще одной бумажкой.

— Это справка о том, что ты с тысяча девятьсот семьдесят третьего по тысяча девятьсот семьдесят седьмой год включительно посещал детский сад в городе Ереване. Объясни, каким образом четырехлетний ребенок мог курсировать между столицами двух союзных республик?

— Все очень просто. Мой отец полгода работал в Москве.

— И что?

— И то. В Москве мы жили очень короткий срок и поэтому официально мой перевод не оформляли. Я просто ходил в сад по договоренности с директором…

— Заведующей.

— Ну, заведующей…

— Значит, никаких документов быть не может?

— Думаю, что нет. Если только ты не найдешь самого директора… заведующую и не спросишь ее об этом.

— А если она не вспомнит, то это будет означать, что память не та или просто не хочет признаться во взяточничестве?

— Точно! — выдохнул Деланян и улыбнулся. Даша улыбнулась в ответ. Ей доставляло удовольствие уличать его во лжи.

— Допустим, я тебе поверю. А ты случайно не помнишь, как звали мою лучшую подругу?

Артур весело рассмеялся:

— Конечно, помню. Наташа Варланкина. Такая толстая светловолосая девочка, вы с ней очень часто дрались.

Даже если бы пошел град из апельсинов, то и в этом случае Даша удивилась бы меньше. Улыбка сползла с ее лица, и она растеряно переспросила:

— Ты в самом деле ее помнишь?

— Я много кого помню.

— Тогда почему я тебя не помню?

Деланян развел руками:

— Девичья память. Наверное, у тебя было слишком много поклонников.

— В детском саду?!

Деланян промолчал. Даша вздохнула. Объяснение, предложенное Артуром, выглядело правдоподобным. А то, что он помнил других детей, вообще свидетельствовало в его пользу. Тем не менее сомнения все же оставались.

— Послушай, Артур, я хочу быть с тобой откровенной. Обстановка очень нервная, не дай бог, полиция решит, что Чижикову все-таки убили…

— И что? — Деланян решил одеться и встал: — Ты не отвернешься?

— И то. — Даша опустила голову, прикрыв глаза ладонью. — Большинство из тех, кто участвует в нашем походе, может и не самые приятные люди, но я их хоть как-то знаю. Вернее, я знаю причины, по которым они здесь. Ты же — единственный, кто вызывает серьезные сомнения. Поэтому я хочу заранее предупредить: выйдя из этой комнаты, я займусь тем, что проверю каждое твое слово. И если что-то не так, лучше скажи сразу, не заставляй… — у Даши чуть не вырвалось «налогоплательщиков зря платить», но вовремя остановилась, — меня сомневаться еще больше.

С этими словами она встала и направилась к выходу. Возле самых дверей ее остановил прерывающийся голос Деланяна:

— Хорошо, я тебе все расскажу.

Мистер Чепмен раздраженно захлопнул записную книжку. До запуска новой линии завода Харрис оставалось меньше двух месяцев. А у него ничего — только долги и смутные подозрения.

В приоткрытую дверь просочился неприметный субъект в сером костюме.

— Можно?

— Проходи, Гарри, проходи… Что-нибудь новое?

— К сожалению, пока ничего.

— Проклятье! Сам апостол Петр не убедит меня в том, что эта дамочка выглядит так лишь благодаря своим травкам.

— Вы не верите в пользу пищевых добавок? — переспросил Гарри и невольно обежал глазами плакаты на стенах. Все они декларировали необходимость приема витаминов и минералов.

— Разумеется, нет! — раздраженно бросил мистер Чепмен. — Ведь я же их выпускаю.

Помощник продолжал рассматривать плакаты.

— Говорят, когда она вышла замуж за старого Харриса, тот помолодел на глазах.

— Я бы тоже помолодел, если бы развелся с Линдой и женился на ее племяннице. От смерти его это тем не менее не спасло.