Тонкий дюраль висел лохмотьями — как после взрывов. Но вряд ли это были взрывы… Слышно было, как где-то там по палубе ходит Пашка.

Да, ремонт мне предстояло делать явно не косметический… Направление действий неведомых вредителей просматривалось достаточно определенно. Хотя они и не погнушались испортить все, что подвернулось под руку, но…

От внимания погромщиков ускользнул разве что вертикальный трап возле рампы носового погрузочного люка. Да и то, видимо, только потому, что данное устройство явно не имело отношения к непотопляемости судна.

Я как раз собирался взобраться тут в рубку, когда сверху раздался Пашкин голос:

— Севка! Давай скорей сюда!

Ну упрашивать меня не пришлось. Я быстро вскарабкался по скобам, толкнул крышку люка и увидел Морозова, стоящего с автоматом под мышкой и смотрящего куда-то на разбитый пульт.

— Чего?

Пашка молча кивнул подбородком в направлении своего взгляда. Оставаясь при этом стоять на месте. Мне пришлось вылезти на палубу целиком и тоже встать на ноги, чтобы увидеть то же, что и он.

К каким-то чудом уцелевшей от разгрома левой консоли пульта кинжалом были приколоты две вещи. Местный берет — из бархата, с пером, и поверху него — листок пергамента с какими-то строками.

Картина маслом, блин…

Я выдернул кинжал, подхватив обе пришпиленные феньки, и посмотрел на листок. Очень ровным и аккуратным почерком — слава богу, местными буквами! — там было написано:

«НЕ ПЫТАЙСЯ МЕНЯ ПРЕСЛЕДОВАТЬ. ИНАЧЕ ТВОИ ДЕТИ УМРУТ!»

Больше ничего.

Ни подписи, ни печати.

За-чу-ди-тельно!

Это послание меня так ошарашило, что я даже пропустил, что сказал Пашка.

— Чего?

— Я говорю, — повторил он. — Этот берет — Рацека! Он на нем был в тот день. Я помню!

Стулья расползались как тараканы

Случай из практики Великого Комбинатора

— Чёрта ли меня сразу не вызвали? — спросил я у Пашки.

Морозов повесил голову.

— Извини. Виноват. Думал — ничего особенного… Местные-то не волновались!

— Да это-то понятно! — остановил я его. — А вот Элли-то почему?

— Не знаю, — покачал головой Пашка. — Похоже — просто не успела…

Да, похоже было именно на это. А значит, Пашка, получается, был прав в том, что вся атака была затеяна ради нападения на «Стрелу». Не мелочась. Очень не мелочась.

Я даже представить не могу, кто по здешним местам на такое способен. То есть — могу. И вот оно-то мне больше всего и не нравится.

Обец. Это некому больше быть, кроме Обеца. Ни у кого другого просто мотивов нет — так действовать. Не говоря уже о возможностях. Не бывает таких совпадений. Не бывает!

Ну — НЕ БЫВАЕТ!!

И что теперь?

Если эта скотина уцелела — надо немедленно нестись в Остраву. И ставить там на уши всех! Потому что Пророчество явно не исполнилось. И чем это может повернуться — даже Великий Дом вряд ли знает.

Но какая при имеющемся раскладе может быть Острава?! Чтобы время потерять? Ведь Обец — если, конечно, это все-таки он! — опережает нас по всем статьям. И не на один шаг.

У него явно есть какой-то заранее подготовленный план, который он и реализует — это и козе понятно. А я этого плана не знаю и, естественно, все время бью мимо.

И план этот для него настолько важен, что он выполняет его, не считаясь ни с чем. Даже с тем, что в компанию к Берану случайно затесался ваш покорный слуга, чьи возможности он представляет вполне достаточно.

Иначе я всю эту неразбериху объяснить просто не могу. Именно мое появление перепутало похитителю — кто бы он ни был! — все расчеты. Но отменить их не заставило.

Наоборот — он принял меры предосторожности: взял заложников. Хотя это вынудило его весьма сильно рисковать. А если бы я, очнувшись в пытошной, не разозлился до полной потери соображения?

На том бы ведь все и кончилось бы…

Вывод? Простой: у нас нету никакого резерва времени. Для чего бы ни похитил Обец — или не Обец, черт бы его побрал! — Рацека и что бы ни собрался с ним делать, — он не станет откладывать дело в долгий ящик.

Или станет? Им ведь, Залиба говорил, Беран зачем-то лично потребен. Чего для и хотели меня использовать. Но пришлось бежать. И тогда в дело пустили армию корредов. Для прикрытия.

Откуда они, правда, эту армию взяли… И где ее держали?.. Но это — в данный момент вопросы чисто академического значения. Исключительно точности для. Раз взяли — значит, смогли как-то.

Но получается — в этом варианте явно просматривается тенденция выждать. А уж потом, когда все уляжется, выйти на герцога по-тихому… Когда меня не будет рядом. А не будет — очень скоро: мне ведь в столицу надо.

Но оставить этому уроду Элли и малышню?! Да и Рацек с Иолой тоже в общем не расходный материал… Куда он за это время их уволокет? И что с ними будет?! Особенно когда в них отпадет надобность?

Уж во всяком случае с заложниками церемониться не станут…

Да твою же так-перетак и разэдак!! Что эта гадина собирается дальше делать?! По крайней мере — куда направилась? Хотя бы просто догнать и сесть ему на хвост! Это уже порушит ему все планы!

А я тут сижу, как Отто Юльевич Шмидт на льдине!

В этот момент моих весьма драматичных размышлений у Морозова в кармане тихонько загудела рация. Виброзвонок. Но услышали мы оба. И оба одинаково уставились друг на друга.

Затем Пашка быстро вытащил прибор из кармана и поднес к уху.

— Слушаю, — сказал он, глядя на меня. — Да… Здесь. Сейчас…

Он протянул рацию мне.

— Сметак. У них в Детинце новости.

А, черт! Сапожник без сапог! Опять я себя без связи оставил! Ну сколько можно?! Я махнул Пашке рукой, вытащил из кармана второй экземпляр и, на всякий случай отойдя в сторону, чтобы не забивало сигнал, включил канал Сметака.

— Что у вас там?

— Хозяин! Тут к воеводе с Таможни с докладом пришли! — сообщил мой бывший волколак.

— И что?

— Они нашли его!

Кого — его? Кто — они? Ох, чувствую, что-то рано я своего слугу похвалил за сообразительность! Ни шиша он не соображает… Или я не догоняю?

Оказалось, что я…

— Ну корабль из того списка, — продолжил доклад Сметак. — Что вы выдали воеводе для поиска третьего дня! Когда мы приплыли в город! И он пришел как раз за сутки перед тем оттуда же — сверху по Этеру! А ушел — вниз по реке!

Еканый бабай! Какого черта?!