сказал бы точно. Главное – всё осталось в том же виде, как было раньше. Я думаю, вы убедились в этом сами. Хотя вы тут впервые. Конечно, большинство домов пришло в негодность. Крыша не выдерживает снега, – уточнил он, – а провалилась кровля – весь дом пришёл в негодность. Зато зэковским баракам и колючке с вышками, хоть бы хны. Стоят как памятники той далекой эпохе, которая ушла от нас навсегда. Впору даже проводить экскурсии, да вот только некому. Обидно! Но, если посмотреть с другой стороны, – может, и хорошо. Пусть люди не видят, как жили невольники.

От кастрюли малосольного хариуса и буханки хлеба ничего не осталось, и геологи принялись за гречневую кашу с тушенкой.

– И что, круглый год ты здесь живешь один? – спросил Антон, думая, что всю свою сознательную жизнь человек связан с этим местом, которое стало для него родным.

– Да нет, что ты. Обычно я обитаю до весны, а как солнце начинает пригревать, подаюсь домой. Охочусь и понемногу рыбачу. Места тут, прямо скажу, заповедные и зверь непуганый. Далеко ведь от Селеняха, а от других поселков ещё дальше, поэтому сюда не каждый забредает. Да и зачем в такую даль забираться, когда добыть зверя можно и поближе к дому. Вот только в этом году мне не подфартило. Поэтому задержался, без мяса не захотел домой вертаться. Такого со мной никогда еще случалось. Даже в самые худшие годы чего-нибудь да добывал, а нынче как обрезало. По осени, вот олень попался и все. Как будто кто-то сглазил. А за что? Сколько себя помню никому ничего плохо я не сделал. Видать, так боженька распорядился, чтобы я дождался вас. Не захотел он меня отпускать. Наверно, подумал, вы придете, а хозяина нет. Негоже так гостей встречать. Хотя теперь, как я понял, надо подумать, кто тут гость, а кто хозяин. Вот, видать, нашлись настоящие хозяева.

Он грустно посмотрел на ребят и замолчал. Была в этом взгляде какая-то боль и печаль. Установилась гнетущая тишина. В этот момент каждый думал о своем, но мысли крутились вокруг Тимофея. А Дубовика мучил главный вопрос, на который хотелось получить ответ: бандит он или нет.

«Если он и есть тот самый беглый Тимоха, то свою роль играет лучше любого артиста. Говорит так складно, что не разберешь, где правда, а где ложь».

И все-таки он склонялся к мысли, что Тимофей не злодей, убежавший от преследования, а обыкновенный человек, да вдобавок ко всему хороший охотник и увлеченный человек. И не задумываясь о последствиях, прямо в лоб спросил:

– Ты от кого-то тут скрываешься? Набедокурил в городе и сюда смотался.

Тот только пожал плечами, не зная, что ответить.

– Ты знаешь Огонёра?

Тимофей кивнул головой.

– Да кто ж его не знает, – сказал он улыбаясь. – Он у нас в наслеге вроде вымирающего мамонта. Деду уже восемьдесят или около того, а он до сих пор не вылезает из седла, работает коневодом в совхозе. А раньше охотился и даже бывал в этих местах. Шарился где-то тут рядом.

– Так вот, он сказал, что ты сбежал из тюрьмы, – глядя прямо в глаза собеседнику, жестко сказал Дубовик. – В Селеняхе угнал двух лошадей и от ментов рванул в тайгу.

В один миг на лице Тимофея прошла вся гамма чувств: от удивления до растерянности и страха. Не зная, что сказать, он даже открыл рот.

– Да ты что?! – наконец пришел он в себя. – Это бред какой-то. Я сбежал из тюрьмы?! У меня нет слов. Это брехня. Какая тюрьма? Я даже не знаю, как она выглядит. За что же это он на меня наговорил? Ну Огонёр, ну дед! – стал возмущаться Тимофей. – Как будто ничего плохого я ему не сделал. Может, у него крыша поехала? И вы ему поверили?

Он посмотрел на Дубовика, обвел взглядом ребят, будто пытаясь понять, верят ли они ему, и продолжил:

– Нет, мужики, никакой я не бандит и никогда им не был. Он пошутил. Но пошутил, я бы сказал, даже очень жестоко. Увижу, я ему скажу, что думаю по этому поводу. Ну и ну…

Дубовик его остановил:

– Не похоже было, что он шутит. По-моему, он говорил на полном серьезе. Я не вижу смысла в таких злых шутках. Значит, что-то в этом есть. Сам знаешь, дыма без огня не бывает.

Вид у охотника был усталый. Геолог вывел его из равновесия, и тот медленно стал приходить в себя:

– Думаю, что он просто так на меня наговорил. Как я вам говорил, Огонёр в молодости тоже охотился где-то недалеко отсюдова, и все время подкатывался к моему отцу, чтобы тот показал свою «резиденцию». Да мой батя, как и дед, был крепким орешком. Отказал. Возможно, поэтому он до сих пор сердится на всю нашу семью, и в отместку за отца прилетело мне.

Разговор сошел на нет, все поняли, что Тимофей не обманывает, а стал жертвой какого-то нелепого наговора. Успокоившись, он снова стал рассказывать о своей вотчине, ставшей так же его «резиденцией».

– Горными работами на «Оборонном» командовал инженер-геолог Рыжов. Это я знаю по тому отчету, который тут подобрал. Он его и написал. Толстый такой гроссбух. И чего там только нет!

– А как же он у тебя оказался? – не выдержал Антон, до сих пор не веривший, что секретный документ можно просто так где-нибудь найти. – Где же ты его подобрал?

– Да очень просто, в конторе валялся среди бумаг. В одной комнате, видно, был какой-то особый отдел, потому как на окнах стоят решетки и дверь обита железом. Потом я вам ее покажу. Здание конторы хорошо сохранилось, и тот кабинет совсем не пострадал. Так вот, прямо на полу там были разбросаны разные бумаги, геологические карты, а под ними этот самый отчет. Я вначале подумал, что это какая-то амбарная книга и зафутболил под стол. Только на следующий год, когда пришел сюда снова, разобрался, что к чему. Там, кстати, еще валялись трудовые книжки. Много книжек. Зачем выкинули, до сих пор не пойму. Может, так же, как отчет, затерялись среди бумаг. Я представляю, что тут делалось, когда отсюда снимались. Бардак, хаос, беспорядок. Все перевернуто. Хотя, знаете,