надзор за командованием и личным составом. Так сказать, проводили политику партии в армии. Помню, в части, где я служил, замполитом был капитан Зайцев. Вроде нормальный мужик, а как привяжется – не отстанет, пока не вправит мозги. Говорит о жизни в роте или о международной обстановке, а сам между делом выведывает кто чем дышит, как относится к политике партии и правительства. Вроде начинает за здравие, а кончает за упокой. Всех более-менее порядочных ребят сватал в партию, и, я скажу, у него неплохо получалось, но со мной этот номер не прошел, случился у него прокол. Я сказал, что пока не готов. Помню, он несколько раз ко мне подъезжал, а потом, по-видимому, махнул рукой.

– Тяжелый случай, – хмыкнул Антон, посмотрев на него с сомнением. Мол, вешай мне лапшу на уши, небось где-то пролетел – вот тебя и не приняли. А вслух сказал: – Александр Федорович, ты же знаешь, партия – наш рулевой, значит, надо было рваться к этому рулю. Глядишь, стал бы ты каким-нибудь большим начальником, возвысился бы над простыми смертными. А сейчас ты кто? Рядовой геолог, каковых в Союзе, как и других специалистов, хоть пруд пруди. Ещё не поздно, у тебя получится.

Тот махнул рукой и вместе со всеми принялся за уборку. На стенах вместо обоев были наклеены газеты. От времени они пожелтели, но текст хорошо сохранился. Антон пробежался глазами по простенку и остановился на самой яркой странице какой-то старой газеты.

«Дальстроевец», – прочитал он про себя. Вверху над названием печатного издания красным жирным шрифтом курсивом было набрано:

«Да здравствует Первое мая», а под ним обычными заглавными буквами, но тоже красного цвета в два ряда: «Боевой смотр революционных сил международного пролетариата», «Да здравствует великое и непобедимое знамя Маркса – Энгельса – Ленина. Да здравствует Первомай». Это был довоенный номер праздничной газеты за 1 мая. В ней поздравляли трудящихся Колымы с Великим праздником труда и нацеливали на новые трудовые победы. Слово «победа» еще звучало по-граждански буднично, никто в то время, наверное, даже не задумывался над тем, что совсем скоро это слово приобретет другой смысл. За победу над фашисткой Германией погибнут миллионы людей.

На других стенах были наклеены «Советская Колыма», «Правда» и «Колымская правда». Главной темой этих газет была золотодобыча, о чем нетрудно было догадаться по коротким заметкам и солидным статьям с броскими, призывающими трудиться названиями: «Чем больше металла, тем сильнее наша Родина», «Учетверим добычу золота», «Золото для нашей победы», «Добудем больше металла. Двухлетний план за год». Как попали эти газеты на рудный участок, Антон не задумывался. Возможно, их доставляли с оказией несколько раз в год, а может, ввиду отсутствия бумаги хозяева сами привезли для технических целей. Теперь старые газеты, наклеенные на стены, стали документами, свидетельствовавшими о трудных днях той эпохи, когда вместе со всей страной здесь трудились люди, добровольно приехавшие на Колыму. Среди них были также горняки и геологи.

Антон остановился на партийной газете «Советская Колыма» за 14 марта 1941 года. В ней были опубликованы Указы Президиума Верховного Совета СССР и напечатана передовица с плебейским названием «Мы все слуги государства». Что имела в виду редакция, он разбираться не стал и перевел взгляд на газету с четким портретом какого-то человека в полувоенном кителе, похожем на тот, в каком ходил товарищ Сталин. Строгое лицо и одежда выдавали в нем крупного партийного лидера того времени. Мысленно перебрав ряд членов Политбюро, которые пришли в голову, он не остановился ни на ком.

Смахивая паутину, Антон провел ладонью по стене, газета по надрезу разорвалась, пальцы провались в пустоту. Самое интересное, что газета была разрезана по краю портрета того самого партийного деятеля, на которого он обратил внимание. Издалека могло показаться, что у него подрезали карман.

– Мужики, здесь какой-то тайник! – издал он торжествующий возглас. – Смотрите, отверстие в стене и, по-моему, там что-то белеет.

Все, не сговариваясь, подбежали к Антону. Впечатление было такое, что они давно ждали чего-то необычного и наконец это свершилось. Дом, куда привел их Тимофей, оказался с сюрпризом. Самодельная мебель, старые книги, газетные обои – все это служило только фоном к чему-то такому, что здесь было спрятано и дожидалось своего часа. Спустя десятилетия сюда пришли люди, чтобы разгадать тайну этого чудом сохранившегося дома, стоявшего в заброшенном поселке посреди тайги.

– Давай посмотрим, что там, – потирал руки Дубовик, готовый прийти на помощь. Его желание побыстрее познакомиться с содержимым тайника не вызывало сомнения.

Антон оторвал газету, и перед ним открылась узкая щель, уходящая вглубь. Возможно, плотники, строившие дом, плохо проконопатили между бревнами, и там осталась пустота. А может быть, кто-то умышленно вытащил паклю и прорезал отверстие, служившее местом, куда что-то клал. В эту минуту никто об этом не думал – у всех на уме было одно: найден тайник, в котором что-то спрятано.

– Сейчас мы разбогатеем, – донеслись слова Стаса, дышавшего прямо в затылок Антону. Растолкав ребят, он пробился вперед и теперь стоял ближе других. – Может, там деньги и ценные бумаги.

Протолкнув пальцы в узкое отверстие, Антон пошарил по всей полости, но ничего не нащупал. Зашелестела только бумага. С нескрываемым разочарованием он вытащил ее из щели. Это оказался сложенный пополам пожелтевший листок.

– Нам пришло письмо до востребования, – скрывая досаду, с форсом тряхнул он бумажкой. – И, кажется, это все.

Игра на публику не помогла. Вздох разочарования прокатился по комнате, действительность повергла всех в уныние. Геологи ожидали увидеть что-нибудь ценное, спрятанное хозяевами от посторонних глаз и при отъезде забытое. На худой конец, это могли быть какие-нибудь бумаги – свидетельство далекого прошлого, о котором хотелось побольше узнать. А это оказался всего-навсего листок из тетрадки в клеточку.

– Письмо от любовницы, – медленно разворачивая, будто смакуя, сказал Антон. – Во куда мужик спрятал, ни за что не догадаешься. Называется, положил в карман, правда, карман-то не его. Сейчас почитаем и узнаем, как здесь жили дальстроевские руководители. Чужие письма вообще-то читать нехорошо, но это уже история. То есть это уже исторический документ, – произнес он с сарказмом, будто насмехаясь над писавшим, – следовательно, мы имеем полное право с ним познакомиться. Мужик затырил явно от жены и время от времени почитывал. Видно, разлучница пишет очень интересно, раз не уничтожил компромат. Вот вам суровая правда нашей жизни. Даже