больно. Обычно он никогда не отказался бы от такого предложения. Я помогаю ему пройти в спальню, где он медленно раздевается. На его боку уже есть следы кровоподтеков.

— Ага. Черное и синее уже проявляется, — говорю я.

— Хм.

Его пальцы ощупывают это место, и он вздрагивает.

— Прекрати это. Ты уже знаешь, что у тебя синяки. Тебе не нужно продолжать тыкать в себя. Он держится за один бок, когда, шатаясь, идет в ванную. Вскоре он выходит и мягко плюхается на кровать.

— Черт, я чувствую себя старым.

— Но ты выглядишь на миллион долларов.

Я подмигиваю.

— Поцелуй меня, Кейт.

Я наклоняюсь над ним и подношу к нему свои губы.

— Ты лучшая будущая жена, на которую только может рассчитывать мужчина.

— И я люблю тебя больше, чем мороженое, Дрю.

— Хм. Это сильно, не так ли?

— Ты знаешь, что это так. Теперь пусть эти болеутоляющие сделают свое дело, и ты поспишь немного.

На следующее утро он чувствует себя лучше. Во всяком случае, физически. Но что-то его беспокоит, только он не говорит что. Я пристаю к нему, но он говорит мне, что с ним все в порядке.

Примерно три недели спустя, когда Дрю занимается жимом лежа в спортзале, боль в поврежденной стороне вспыхивает. Это настолько серьезно, что ему приходится убирать штангу и звонить мне.

— Кейт, ты можешь прийти в спортзал?

Я забираю его и отвожу в травмпункт. Ему делают рентген и говорят, что у него плеврит, воспаление слизистой оболочки легких. Дрю допрашивает доктора, а я, как невежественный обыватель, понятия не имею, что происходит на самом деле. Они дают ему антибиотики, в которых Дрю настаивает, что они ему не нужны, и спорят с лечащим врачом, но в конце концов они убеждают его принять их.

По дороге домой Дрю ведет себя тихо, и когда я задаю ему вопросы, он отвечает односложно.

— Ты скажешь мне, что сейчас у тебя в голове?

— Разочарование, вот и все.

— Все в порядке. Ты примешь лекарство, и будешь в порядке.

Это не так. Боль не проходит. Он идет к одному из своих лечащих в больнице, и они предлагают дополнительные анализы. Он говорит мне об этом только несколько недель спустя.

***

Лето подходит к концу, и через неделю начнется мой последний год в Пердью. Я не могу в это поверить. Я готова начать это шоу, чтобы мы с Дрю могли жить дальше. Я возвращаюсь в Уэст-Лафайет через несколько дней, так как моя стажировка закончилась, и большая часть моих вещей собрана. Дрю и я проведем эти последние несколько дней вместе, потому что по какой-то причине ему не нужно работать.

Я только что пришла из магазина, а Дрю сидит на диване. Мои руки нагружены пакетами с продуктами, и обычно он вскакивал, чтобы помочь мне. На этот раз он просто сидит там.

— Эй, — говорю я.

— Кейт. Не могла бы ты сесть здесь со мной, пожалуйста?

— Дай мне минуту. Мои руки заняты.

Меня немного бесит, что он игнорирует мои усилия. Когда все убрано, я иду в гостиную и замечаю, какой он бледный. Его обычно загорелое лицо имеет слегка сероватый оттенок, и он выглядит… напряженным. Обычно счастливый Дрю отсутствует.

— В чем дело? — спрашиваю я, сажусь и беру его за руку.

Он чешет затылок и говорит:

— Я должен быть достаточно хорош в этом, но это не так. Так что я скажу тебе прямо и, пожалуйста, прости мою резкость.

— Дрю, ты меня пугаешь.

— Кейт, со мной все это происходит, мои ребра, плеврит. Это не то. У меня рак. Рак кости. Саркома Юинга, если быть точным.

Мои руки немеют, когда наступает шок.

— Ч-что? Что ты говоришь? Рак?

Мой живот скручивает, и я хочу лишиться всего, что съела сегодня. Рак! Дрю! Мой мозг отказывается принимать его слова.

— Да, рак. Меня не устроили их диагнозы, поэтому я все обсудил с одним из сопровождающих по моей программе, и он предложил сканирование костей. Вот что оно показало. Ну, это показало образование размером с ноготь большого пальца, а затем мне сделали биопсию иглы под контролем КТ и последующее сканирование ПЭТ.

— И ты мне ничего из этого не говорил?

Я даже не знала большую часть из того, что он сказал.

— Я не хотел беспокоить тебя, если ничего не выяснится.

— Дрю, — я обнимаю его. — Я бы хотела, чтобы ты сказал мне. Я была бы там с тобой.

— Думаю, сейчас это не имеет значения, — говорит он, обнимая меня в ответ.

— Боже мой. Как ты скрыл это от меня?

Он не отвечает, только качает головой.

— Ну что теперь?

— Думаю, мой выбор ординатуры был пророческим. Онколог сам заболевает раком.

— О, Дрю.

Я сжимаю его крепче.

— Полегче, Кейт.

— О, — говорю я, отпуская его.

— Не отпускай меня, только не так сильно. Мне нужны твои руки прямо сейчас. Я боюсь. Один из первых разов в жизни.

Теперь я знаю, что это по-настоящему. Я знаю, что не могу выпустить слезы, которые пытаются прорваться сквозь меня. Я должна быть сильной ради него.

— Поговори со мной, детка. Расскажи мне, каков план, — говорю я, прижавшись лицом к его шее. Пожалуйста, Боже, позволь мне быть сильной ради этого прекрасного мужчины.

— Химия. Потом операция. Вот что странно. У меня детский рак. Это редкость для взрослого человека. Но они могут немного изменить мою химиотерапию, так как я не пациент педиатра. Я встречаюсь с командой онкологов в понедельник. Сегодня у меня был телефонный разговор с одним из них. Сначала они могут захотеть сделать хирургическое иссечение. В пятницу у них комиссия по опухолям.

— Комиссия по опухолям?

— Да, это место, где группа онкологов собирается и обсуждает каждый случай. Я буду у них в эту пятницу. Затем мы встретимся в понедельник, чтобы назначить мой курс терапии.

— Ты хорошо разбираешься в этом? Нам нужно пойти куда-нибудь еще?

— Неа. Они связаны со всеми крупными центрами, поэтому протоколы лечения практически одинаковы».

— Твои родители? Они знают?

— Еще нет. Я позвоню им завтра.

— Дрю, посмотри на меня. — Печаль заставляет потускнеть его обычно ярко-голубые глаза. — Мы собираемся надрать этому раку задницу, детка. Ты меня слышишь? Я буду с тобой на каждом шагу, и мы выбьем из тебя эту штуку. Я хочу, чтобы ты понял это.

— Я знаю. Я с тобой, Катя. Мы выиграем эту войну. Это то, что я хочу делать со своей жизнью… с нашими жизнями.

Я хватаю его за лицо и целую.

— Поклянись, что