болезненных, слезливых мыслей. Я раздеваюсь и забираюсь под одеяло, а затем обнимаю Дрю.

Он поднимает голову и улыбается.

— Привет, детка. Ты лучшее, что я видел за последние годы. Боже, ты ощущаешься так хорошо.

Его рука крепко прижимает меня к себе и прижимает мою голову к его груди.

— Как ты себя чувствуешь?

— Буквально уничтожен. А так в порядке.

— Да?

— Да. Они давали мне всевозможные препараты для противодействия побочным эффектам, и пока все хорошо, за исключением проклятой усталости.

— Тогда спи. Я здесь и достану тебе все, что тебе нужно.

— Единственное, что мне нужно, это ты. — Он целует меня в макушку. — Я скучал по тебе.

— Я скучала по тебе сильнее.

— Как твои занятия?

Он всегда так беспокоится обо мне и о том, как я со всем этим справляюсь.

— Мои профессора потрясающие. Я в порядке.

— Хм. Приятно слышать.

— Спи, детка. Я здесь, с тобой, если я тебе понадоблюсь.

— Люблю тебя.

— И я тебя.

Я прижимаюсь губами к его груди.

Я не думала, что устала, но, находясь в объятиях Дрю, рядом с ним, должно быть, я достаточно расслабилась, чтобы заснуть. Когда я просыпаюсь, в комнате кромешная тьма. Он все еще спит, так что я выскальзываю из постели и потрясена, увидев, что уже больше десяти. Мне нужно приготовить что-нибудь поесть, потому что мой желудок только что громко зарычал, как у Тигра Тони. Затем я посмеиваюсь про себя, думая, что все, что вероятно, мне в конечном итоге придется есть — замороженные хлопья. Я сомневаюсь, что Дрю покупал продукты из-за всего происходящего. Но я получаю большой сюрприз, когда я открываю холодильник. Он забит продуктами. Поэтому я улыбаюсь и иду работать.

В меню есть курица и клецки, а также домашний куриный суп с лапшой. Это две вещи, которые я умею готовить и готовлю хорошо. Моя мама научила меня делать их, когда я была маленькой, и это две мои специальности. Дженна всегда клянчит их у меня, и Дрю тоже их любит. Я почти закончила с обоими, когда он появляется на кухне.

И тогда я понимаю, что облажалась. Он выглядит зеленым. А это бьет меня по лицу. Запах!

— Вот дерьмо!

Я включаю вытяжку и зажигаю пару свечей, но ущерб уже нанесен.

— Мне очень жаль. Я не подумала. Я была голодна и подумала, что они станут для тебя отличным угощением.

На нем мои любимые линялые джинсы и футболка, и он говорит:

— Я просто посижу минутку в машине.

Теперь я вообще чувствую себя идиоткой.

— О, нет. Я открою окно. Запах должен исчезнуть очень быстро.

— Все нормально. Мне просто нужно немного воздуха.

Я зарываюсь руками в волосы. Как, черт возьми, я могла быть такой чертовски глупой? Мужчине только что сделали массивную химиотерапию, он борется с тошнотой, а я здесь готовлю пир. Какая тупица!

Моя первая задача — проветрить помещение, поэтому я открываю пару окон и зажигаю еще несколько свечей. К счастью, все, что я готовила, готово. Я выключаю все это и выбегаю на улицу, чтобы проверить Дрю.

Он сидит в своей машине, откинув голову на сиденье.

— Ты в порядке?

— Просто вспотел. Меня так тошнило, я заливал эту гадость.

— Боже. Приятно знать, что твоя невеста идиотка, а?

Он немного смеется.

— Всему виной учеба, детка.

— Спасибо, что не сердишься.

— Как будто я когда-нибудь мог быть таким с тобой.

— Ты никогда не злишься на меня. Почему это?

Его голова все еще откинута назад, а глаза закрыты. Он пожимает плечами и говорит:

— Какой цели это могло бы служить? Гнев только порождает гнев. Я злюсь на тебя, потом ты злишься на меня, и это превращается в порочный круг. Будет лучше, если я проанализирую свои чувства и разберусь с ними.

Я стою прямо возле его машины, разговариваю с ним через его окно. Я прислоняюсь к раме, думая о том, что он говорит. В этом так много смысла, но большинство из нас реагируют до того, как осознаем, что происходит. Мы не останавливаемся и не слушаем, что говорит другой человек.

— Как, черт возьми, ты стал таким умным и интуитивным?

— Нет. Я просто мыслитель.

— Тогда я рада, что влюбилась в мыслителя. А раз уж ты влюбилась в вонючку, я пойду проверю, не пахнет ли в квартире до сих пор.

Я вижу, как его тело дрожит, когда он смеется.

— Кейт, поцелуй меня первой.

Наклоняясь, я прижимаюсь губами к его губам, затем вбегаю внутрь.

Запах уходит, и Дрю возвращается. Хорошо, что зеленого человека больше нет.

— Я думаю, что буду одним из тех людей, на которых влияют запахи. Некоторых это устраивает, но я уже могу сказать, что не собираюсь быть одним из них.

Положив руки ему на плечи, я говорю:

— Если это один из побочных эффектов, я обещаю не готовить в твои худшие дни.

— Странно то, что я чувствую, что могу что-нибудь съесть.

— Я приготовила куриный суп, курицу и клецки. Хочешь попробовать?

Он кивает.

— Может, тарелку супа.

Я черпаю немного, и он съедает несколько ложек.

— Это хорошо, но мой аппетит еще не в полном разгаре. Я всегда слышал, какими причудливыми тебя делает химиотерапия. Я начинаю понимать это сейчас.

— Я просто чертовски счастлива, что ты смог съесть несколько ложек. Почему бы тебе не пойти и не принять душ, а я приготовлю тебе стакан воды со льдом.

Он встает со стула и заключает меня в объятия, пока я мою его тарелку.

— Ты лучшая. Спасибо.

***

На следующее утро Дрю просыпается и трясет меня.

— Что такое? — спрашиваю я, вскакивая с постели.

Он лежит и смеется надо мной.

— Черт, ты нервничаешь.

— Ты меня напугал!

— Мне нужна услуга.

— Ты разбудил меня, чтобы попросить об услуге?

— Ага.

К нему вернулась его старая мальчишеская ухмылка, и искра в его кристально-голубой вернулась.

— Ты знаешь, что я сделаю для тебя все. Что такое?

— Я хочу, чтобы ты сегодня побрила мне голову.

— Хм? Побрить голову?

Без какой-либо грусти, раскаяния или сожаления он говорит:

— Угу. Моя шевелюра вот-вот выпадет комками, а я не хочу, чтобы в доме был беспорядок. Я решил, что хочу сбрить все, чтобы избавить себя от неприятностей. У меня осталась одна из тех парикмахерских машинок, с тех пор, когда я носил волосы почти сбритыми. Итак, ты сделаешь это?

— Ты так мне доверяешь?

Он взрывается хлестким смехом.

— Серьезно, Кейт. Я прошу тебя сбрить все это. Как ты можешь все испортить?

— Ты разговариваешь с человеком, который