class="p1">– Что значит, потеряли? – закричал я еще громче, а потом вдруг схватил со стола его монитор от Apple и разбил его о стену. – Она, мать твою, не ход мыслей. Не побочный сюжет в книге. Не пара солнцезащитных очков. Невозможно просто взять и потерять тридцатилетнюю женщину.

– Она их одурачила, – сказал Сэм, слегка ошеломленный этим открытием. Глаза вытаращены, рот приоткрыт. Судя по всему, такое с ним случалось нечасто. – Видимо, поняла, что они следят за ней, и обвела вокруг пальца.

– Она умная женщина, – заметил я, закипая от злости. Господи, она не могла быть чуть менее проницательной?

Сэм нахмурился.

– Это ты тот гений, который не захотел сообщать ей, что я установил за ней слежку. За всю мою карьеру никому из тех, за кем я следил, не удавалось от меня ускользнуть.

– Ну, спасибо за занимательный факт. – Я схватил его за воротник рубашки и дернул к себе так, что мы соприкоснулись носами. – Найди мою девушку до конца этой ночи, или я лично позабочусь о том, чтобы тебя и прокурора, который прикрывает твой зад, до конца ваших жалких жизней таскали по судам за все преступления, что ты совершил за последние два десятилетия.

Я вышел из его клуба и отправился к единственному человеку, который точно мог что-то знать, – к Луизе.

Луиза ждала меня в крошечном кружевном боди черного и бежевого цветов, дополненном корсетом, в котором ее талия исчезла так же, как и мое желание ее трахать.

– Здравствуй, милый. Рада тебя видеть.

Она отошла от двери, впуская меня в номер. Как только та закрылась за нами, я пригвоздил Луизу взглядом, говорившим, что сексуальный марафон нам не светит.

Знай, с кем имеешь дело, дорогуша.

– Надень что-нибудь.

– Что, например? – спросила она, медленно хлопая глазами.

– Да хоть сраный дождевик. Я что, похож на гребаного стилиста? – Я схватил со спинки стула что-то наподобие халата и бросил ей. Луиза быстро в него закуталась и сделала глубокий вдох.

– В чем дело? – Она подошла к мини-бару, чтобы налить нам выпить.

– Что ты сделала?

Как ни странно, мой голос звучал нормально. Недовольно. Деловито. Никак не выдавал, что я на грани совершения тяжкого убийства.

– О чем ты? – Луиза подошла ко мне с двумя бокалами виски и подала один мне. Я не удостоил вниманием ни ее жест, ни сам напиток.

– Что ты сделала? – повторил я.

– Бога ради, Дэвви, перестань так странно себя вести.

Она отступила назад.

Я сделал шаг вперед.

Не представлял, что делаю, и даже не хотел это выяснять. Мечта пробуждала во мне эмоции, исследовать которые я не имел ни малейшего желания.

Я всегда был расчетливым. Спокойным. Преисполненным уверенности.

Сейчас я таким не был.

– Что. Ты. Сделала? – Я забрал оба бокала у нее из рук и отставил их на тумбочку, тесня Луизу к двери. Нас разделяли считаные сантиметры.

Воздух пропитался угрозой, насилием. Она это почувствовала.

Луиза слегка поникла.

– Как много тебе известно? – спросила она наконец.

– Достаточно, чтобы понять, что от случившегося разит твоим участием.

Она вздернула подбородок.

– Возможно, мой поступок был неэтичным, но вполне законным.

– Законным? – Ага. Теперь я уже орал ей в лицо, отчего ее волосы взметнулись назад. – Ее преследуют! Она в бегах!

– Преследуют? – На лице Луизы отразилось искреннее удивление. – Я здесь ни при чем. Я бы никогда не отправила кого-то преследовать женщину, а тем более беременную. Это противоречит всем моим убеждениям.

Я одарил ее взглядом, говорившим «ну что за святоша».

Она приподняла брови, будто отвечая: «Готова подписаться под каждым словом, сукин сын».

Я решил вычеркнуть ее из списка подозреваемых. Пока. Мне и так хватало забот с Фрэнком и моей матерью.

– Ты что-то сделала, – уверенно сказал я.

– Сущую мелочь, – парировала она. – Незначительную. Совсем пустяковую.

– Что ты сделала?

– Дэвви…

– Говори сейчас же.

– Это идея твоей матери. – Она сжала руки в кулаки, с невыносимо пристыженным видом вонзив ногти в ладони. Ее щеки покраснели, она избегала моего взгляда.

– Что ты сделала? – спросил я уже в который раз.

– Я не могу тебе рассказать. Ты меня возненавидишь.

– Слишком поздно. Уже ненавижу. А теперь спрашиваю в последний раз, прежде чем заставлю пожалеть о том дне, когда ты появилась на свет: что сегодня произошло, отчего моя девушка решила от меня уйти?

Казалось, за мгновение до ее признания из комнаты высосали весь воздух.

– Я ей заплатила.

Теперь все вскрылось. Признание.

А произнеся его, Луиза продолжила, осторожно подкидывая мне еще крупицу информации:

– Это все Урсула, Дэвви. Она была неумолима. Сама не своя. Время поджимает. Она нервничала… была опустошена… и… – Она отчаянно замотала головой и потянулась к моему лицу. Я смахнул ее руки.

– И?

– И она выписала чек на миллион долларов.

– Вашу ж мать.

– И Эммабелль взяла его, – в отчаянии добавила Луиза, сжимая мою рубашку в маленьких кулачках. – Она взяла чек, Дэвон. Что это говорит о ней? Она не любит тебя. Не понимает. Ты ей не нужен. А я жажду тебя.

Она проговорила все это, уткнувшись мне в рубашку, не в силах на меня смотреть.

– Я просыпаюсь и засыпаю, думая о тебе. Ты всегда в моих мыслях. Любить тебя все равно что дышать. Так же естественно. Позволь мне любить тебя. Пожалуйста. Дай мне шанс, и я стану такой, какая тебе нужна.

– Ты не можешь стать такой, какая мне нужна. – Я отступил назад, отчего Луиза слегка пошатнулась, прежде чем снова восстановила равновесие. – Потому что я люблю другую.

Ее широко распахнутые глаза наполнились слезами. Я подошел к небольшому обеденному столу, взял лежащий на нем телефон и подал ей.

– А сейчас ты позвонишь пилоту, который ждет наготове, и скажешь, что сегодня же улетаешь. Возвращайся в Англию. Пока я жив, ноги твоей больше не будет в Бостоне. А если ты когда-нибудь вернешься…

Я замолчал, призадумавшись. Лицо Луизы теперь покрылось слезами и размазанной косметикой. Все это вместе придавало ей немного комичный вид, будто она давно потерянная участница группы Cradle of Filth.

Я не испытал ни удовольствия, ни ощущения собственной правоты оттого, что так с ней поступаю, но у меня не было выбора.

– Дорогая. – Я взял ее за руки и понизил голос до шепота. – Я никогда на тебе не женюсь. Ни в этой жизни, ни в следующей. Не важно, играет в этом роль Эммабелль или нет, я из тех парней, кому нужно все или ничего. С ней я хочу всего. А с тобой… – Я дал ей