– Конечно же, я. Или ты думаешь, что я асексуальная, как монашка? Слушай, у меня есть свои потребности, а Хуан Альберто – это тот тип, который мне нравится. Ясное дело, что я с ним переспала. Но я не говорила об этом, потому что хотела сказать тебе это в лицо и заверить тебя, что я никакая не шлюха.

– И с каких это пор ты делаешь подобные вещи?

Сестра смотрит на меня и, подняв брови, отвечает:

– С тех пор, как стала современной женщиной.

Мы обе смеемся, а я продолжаю:

– Но, послушай, разве ты не сказала, что вы повздорили?

– Да, но когда он вышел из машины и прижал меня к ней, о боже мой… О боже мой, булочка, по моему телу такое пробежало!

Я представляю. Вспоминаю, как мы примиряемся с Эриком, и вздыхаю.

– А когда он поцеловал меня и сказал со своим акцентом: «Я не побоялся бы стать твоим рабом, если бы только ты стала моей повелительницей», – я, не раздумывая, сама затащила его в машину и набросилась на него.

Я опять прыскаю.

Я не в силах сдержать смех.

Сестра меня убивает, и я ошеломленно повторяю:

– И ты набросилась на него?

– О да… В том самом переулке я сделала самый безбашенный поступок века. Я ободрала себе кожу рычагом переключения скорости, но мама-а-а-а дорогая! Я пережила такой приятный момент. У меня не было секса с того времени, когда я была на четвертом месяце беременности Лусией, и, булочка… это было потрясающе.

Я умираю со смеху. Эрик смотрит на меня и улыбается. Он рад видеть меня счастливой.

Сестра продолжает:

– Когда мы закончили, он не позволил мне выйти из машины и сломя голову помчался к твоему дому. Как ты и говорила, отец оставил ему ключи, и когда мы вошли….

– Рассказывай… рассказывай…

Боже мой… Я совсем сошла с ума. Из-за недостатка секса я начинаю представлять секс сестры. Она краснеет, но, не в силах остановиться, продолжает:

– Мы занимались сексом везде, где только можно. На обеденном столе, в душе, у стены кладовой, на полу…

– Ракель… – изумленно шепчу я.

– А… и в кровати. – И увидев мое потрясенное и улыбающееся лицо, она добавляет: – Ай, булочка, этот мужчина обладает мною так, как я никогда и представить не могла бы. И вот, когда мы остаемся одни, мы занимаемся сексом, и я становлюсь словно волчица!

Поразительно, что сестра так откровенна, и не передать словами, как мне хочется секса. После ее слов у меня повышается либидо, и я шепчу:

– Как же я тебе завидую.

– Почему? – И, поняв меня, признается: – Когда я забеременела Лус, Хесус не прикасался ко мне в течение четырех месяцев. Он боялся причинить вред ребенку.

Забавно. Возможно, то, что происходит с Эриком, – не такая уж редкость? Спрашиваю:

– И когда у тебя была близость, все было в порядке?

– Потрясающе. Желание было сокрушительным, потому что гормоны играли до такой степени, что я сама была в шоке. А когда я забеременела Лусией и на середине срока развелась, то отлично проводила время с Суперменом.

– И кто такой Супермен?

– Вибратор, который мне подарил этот недоумок, мой бывший муж. Благодаря ему я не спятила.

С каждым разом я все больше изумляюсь словам сестры. Она смотрит на меня и выпаливает:

– Девочка, я же тебе не сказала, что спрятала бутановую бомбу и что участвовала в оргии. Какая ты старомодная.

От ее комментария я просто разрываюсь от смеха. Если бы она только знала…

Через два дня мне пора на прием к гинекологу. Все хотят поехать вместе со мной, но я настаиваю, чтобы поехал только Эрик. Отец с сестрой все понимают и остаются дома с детьми.

Я отдаю врачу все результаты анализов, которые она назначила мне на первом приеме, в том числе и те, которые сделали, когда я побывала в отделении скорой помощи. Я нервно жду, пока врач профессиональным взглядом просматривает все анализы, Эрик наблюдает за ней с серьезным выражением лица. Делая УЗИ, она произносит:

– Плод в норме. Сердцебиение отличное, размеры в норме. Поэтому, само собой разумеется, ты продолжаешь жить своей нормальной жизнью, принимать витамины, и мы увидимся через два месяца.

Мы с Эриком переглядываемся и улыбаемся.

С Медузой все в порядке!

Когда я вытираю с живота гель и мы возвращаемся в кабинет, где врач заносит данные в компьютер, я говорю:

– Я хочу у вас кое о чем спросить.

Женщина прекращает клацать по клавиатуре.

– Говори.

– А рвота пройдет?

– Как правило, да. В конце первого триместра плод закрепляется, и, безусловно, тошнота проходит.

Я готова захлопать в ладоши от радости. Эрик смотрит на меня с улыбкой, и я задаю еще один вопрос:

– Могу ли я вести полноценную сексуальную жизнь?

Надо только видеть лицо моего мужа. Он в шоке от моего вопроса. Врач улыбается, и, глядя на меня, отвечает:

– Конечно же да, но очень осторожненько первое время, понятно?

Когда мы выходим из женской консультации, Эрик очень серьезный. Садясь в машину, я больше не могу выносить это напряжение и говорю:

– Давай, говори, возражай!

Он взрывается, словно бомба, а когда заканчивает, я смотрю на него и говорю:

– Ладно… я понимаю то, что ты говоришь. Но, любимый, пойми, что я не каменная, а ты – постоянное искушение. – Он улыбается, и, приблизившись к нему, я добавляю: – Твои руки пробуждают во мне желание твоих прикосновений, твои губы – желание целовать их, а твой пенис… о бо-о-о-о-же! – говорю я, трогая его поверх брюк. – Он пробуждает во мне желание поиграть с тобой.

– Остановись, Джуд… остановись.

Меня разбирает смех. Он тоже смеется и, подарив мне один поцелуй, говорит:

– Хочу тебя заверить, что если я пробуждаю у тебя все это, то не хочу даже рассказывать, что во мне пробуждаешь ты.

– Хм-м-м-м, это становится интересно.

– Но…

– Ой… мне никогда не нравились эти «но».

– Нужно все делать спокойно, чтобы у нас больше не было повода для беспокойства.

– Ты абсолютно прав, – киваю я. – Но…

– Ха, у тебя тоже есть «но»! – смеется Эрик.

– …но я хочу с тобой поиграть.

Он не отвечает, зато улыбается. Это хороший знак.

На следующий день мне немного лучше, и я решаю отправиться за покупками вместе с сестрой, Фридой и Мартой. Мы все умопомрачительны и отлично проводим время. Я предлагаю перекусить в небольшой закусочной и, когда я макаю картошку в кетчуп, смотрю на нее и, смеясь, произношу: