Воспоминания снова вернули меня в пустоту.

Зачем я ему всё это говорю? Что за исповедь? Никогда не любила откровенничать, ни с кем. Даже с Сашкой.

И почему мне действительно хочется ему рассказать?..

— Он мне очень помогал, Сашка. Особенно когда мама… год назад… — Я прикрыла глаза, в сон клонило всё сильнее. — Машина сбила. На переходе. А того, кто это сделал, так и не нашли — поехал дальше, и всё. Машину потом разыскали, но она уже три месяца в угоне числилась. Смешно: вылечиться от рака, чтобы вот так… Отец похороны оплатил, предлагал к нему переехать, но у него уже в новой семье двое детей, а моделька его на меня так смотрела… да и не простила я его. Так и не простила. Так что я осталась одна. И до того больно было, больно и страшно, что иногда я лежала перед сном в пустой квартире, совсем пустой и тихой… и думала. Всерьёз думала — взять нож и резануть по рукам, или из провода петлю сделать. Понимала, что глупо, что мама меня за такие мысли сама убила бы, но просто не могла больше. У меня за всю жизнь было два друга, а теперь одного из них, самого первого, самого лучшего — не стало. Несправедливо, нечестно… и тогда я цеплялась за Сашку, вспоминала, что он — тот, кто ещё у меня остался. Кому я нужна. Пусть даже не так, как мне хотелось.

Губы двигались еле-еле.

Почему так хочется спать?

— Я думала, со временем это пройдёт. Моя влюблённость. Как болезнь. А если вдруг не пройдёт… я собиралась сказать ему… потом. Когда добьюсь чего-то. Когда стану кем-то, кто заслуживает внимания. У меня ведь только мозги и есть, но я даже им особого применения не находила, такого, чтобы сделать что-то действительно… помогать ему с учёбой — это ерунда, это то, за что он со мной подружился, но я думала… когда меня будет за что любить…

Я проснулась в момент, когда голова моя безвольно свесилась набок. Видимо, погрузилась в дремоту — на миг.

И так и не окончила фразу.

А о чём я говорила?..

— И ведь выпила всего ничего. — Я не то услышала, не то почувствовала движение Лода. — Ну-ка, пойдём.

Когда меня подняли с кресла, я попыталась открыть глаза. Смогла лишь приоткрыть, увидев сквозь ресницы лицо колдуна, пока он нёс меня куда-то.

Недолго, впрочем.

— Я бы сказал, что тебе нужно было не ждать дня, который так и не наступил, а просто сказать ему всё, как есть. — Лод опустил меня на постель у камина. — Но если ты была рядом с ним долгие годы, если он не разглядел тебя за это время… это неправильно — пытаться стать тем, кем ты не являешься. Не убивайся по тому, кто тебя не стоит.

Неправда, хотела возразить я, но не смогла: губы отказывались размыкаться.

Может, я вообще уже сплю? А ведь недавно встала…

Его ладонь погладила мои волосы легко и бережно. Утешая лучше любых слов.

— Спи. После сна всё кажется немного другим.

Нет, я точно сплю.

Не мог же он вправду смотреть на меня с такой трепетной и почему-то печальной нежностью.

Но прежде чем с меня сняли очки, а этот сон сменился другим, я успела услышать:

— Ты ещё оттаешь, Сноуи.

Проснулась я внезапно, разом вынырнув в реальность. Голова казалась ясной, как никогда.

Сколько я проспала? Ладно, хоть выяснили, как мой организм реагирует на алкоголь… если когда-нибудь начнутся проблемы со сном, пригодится.

Я села на постели. Оглядела пустую лабораторию.

И к сожалению, прекрасно помнила всё, что произошло.

Итак, факт первый: Сашка смирился с моей смертью, встречается с белокурой красоткой, не обременённой выдающимся интеллектом, и хочет меня забыть. Неутешительно. Интересно только, почему не с Сусликовой — с её-то сталкерством? Хотя та вполне может сейчас обивать судебные пороги, а тут немного не до мальчиков…

Даже странно, что меня не тянет разрыдаться по этому поводу.

Собственное спокойствие удивляло. Было тоскливо и горько, но не больно. Может, потому что в глубине души я всегда понимала: этим всё и кончится? И надеялась лишь, что Сашка выберет себе пару получше?

Или…

Ладно, никаких «или». Так всё и есть.

Факт второй: это сильно осложняет моё возвращение домой. Нет, не отрезает путь, как я думала сгоряча, — в конце концов, всё зависит не от самого Сашки, а от моего отношения. Следовательно, нужно всего-навсего дождаться, пока утихнет первая обида и категорическое нежелание снова видеть друга в объятиях белокурой идиотки, ибо перспектива навсегда застрять в мире, где нет мобильников, компьютеров и Интернета… а у светлых ещё и элементарных удобств… мне не нравилась. Короткое увлекательное приключение — пожалуйста, но вечное поселение — нет, спасибо.

Ну почему Сашка не мог подождать хотя бы год…

Тяжело вздохнув, я встала и побрела в ванную.

Ни в спальне, ни в библиотеке Лода не оказалось. Лишь скомканное одеяло на его кровати подозрительно шевельнулось, когда я, умывшись, уже шла обратно. Сообразив, что под одеяло закопался Бульдог, я торопливо шмыгнула за дверь. Вернувшись в лабораторию, села в кресло, чтобы взять со стола кружку с остывшим чаем.

Теперь Лод знает всё. Всю мою слезливую историю. Досадно. Ни в школе, ни в универе понятия не имели о моих проблемах, никто и никогда. А о суицидальных мыслях я не говорила даже Сашке.

Надо сказать, внезапная исповедь не вызывала у меня стыда. В конце концов, я и правда слишком долго держала в себе слишком многое, и кому, как не своему отражению из зазеркалья, я могла об этом рассказать? Надеюсь только, теперь Лод не начнёт меня… жалеть.

Но в том, как он реагировал, не было жалости. Никаких исполненных сочувствия взглядов, тщетных попыток утешения или фальшивых подбадривающих слов. Нет, он просто дал мне выпить и выговориться. А потом уложил спать.

И, как ни странно, мне действительно стало легче.

Я сделала пару медленных, маленьких глотков.

Интересно, он сейчас…

Я покосилась на зеркальце, лежавшее рядом с моей подушкой.

Когда я, захватив чашку, переместилась на постель и взяла его в руку, серебро оказалось ожидаемо тёплым.

Первое прикосновение к стеклу явило мне Кристу, лежавшую на кровати, и отозвалось в ушах знакомым тоненьким голоском.

— …не получится! — вещала бывшая сокамерница. — Только время зря тратит! Ещё грызуна этого притащила мне назло!

Дэнимон и Восхт сидели за столом и на реплики Кристы не обращали ни малейшего внимания. Они сосредоточенно играли в скаук. Должно быть, Лод одолжил доску… не ту, за которой коротали вечера мы, другую. Рядом мирно сидел паппей и, держа что-то в лапках, сосредоточенно это грыз.

— Мы ведь ни подслушать, ни подглядеть не можем! — Криста досадливо всплеснула руками. — Почему вы такие спокойные?! От этого, между прочим, наша судьба зависит!