– Хочу, – ответила она, шмыгая носом.

Они нашли заднюю дверь, ту, через которую Учитель водил их когда-то в сад на прогулку. Дверь была заперта. Карл толкнул ее плечом, но она стояла неподвижно, как стена.

– Погоди, – Марго отодвинула его. – Дай я! – Она протянула руки к двери, нагнула голову, словно хотела боднуть ее, и застыла.

Карл, оторопев, смотрел, как тяжелая металлическая дверь вздрогнула, как будто бы ее толкнули… оттуда, с другой стороны, и подалась со скрежетом им навстречу. Марго опустила руки, вздохнула. Оглянулась на Карла.

– Ну, ты… – пробормотал Карл. – Я бы так не смог!

– Пошли! – Она шагнула первая, потянув дверь на себя.

Сад тоже выглядел по-другому. Поникшие под снегом ветки деревьев, черные виноградные грозди, которые не успели склевать птицы, красные виноградные листья… Песочница была скрыта под снегом. Карл разгреб снег ногой, присел на деревянный бортик. Взглянул вопросительно на Марго. Она покачала головой. Ничего.

– Здесь, – Карл потыкал пальцем, – ты нашла улитку. Неужели не помнишь? Сидела, рассматривала. Павел хотел раздавить ее ногой, и ты ударила его камнем… Помнишь?

Она снова покачала головой. Подошла, присела рядом, прислонилась к Карлу. Спросила:

– Что мы такое, Петя? Почему школа в лесу? Почему нас прятали?

– Нас не прятали, – осторожно сказал Карл. – А что в лесу… Школы часто бывают в лесу. Природа, свежий воздух… Это была школа для одаренных детей. Вроде нас с тобой. С разными паранормальными свойствами. Удивительно, что ты вспомнила меня и Павла, а больше никого и ничего.

– Что с нами тут делали?

– Да ничего не делали! Отобрали детишек посмышленнее и развивали их способности. Математика, логика, литература…

Карл изо всех сил старался, чтобы голос не выдал его. Он не собирался рассказывать Марго, что они… Кто они! Карл щадил Марго. Никогда не знаешь, как человек воспримет… некоторые вещи. Ему, например, по барабану, а Марго… Не может он сказать ей, что она… выродок! Если она ничего не помнит, значит… не пришло время. Не пришло время! Эта мысль так ему понравилась, что он повторил еще раз про себя – не пришло время! И пусть все так и остается. Пока… А там будет видно.

– А кто наши родители?

– Маму я не помню, а отец тоже работал здесь… Неужели ты не помнишь?

– Никого я не помню. Не понимаю, что я за… выродок! И всякие способности… откуда это? Ты сам видел, как я эту дверь… И будущее вижу…

– Мое тоже? – спросил Карл, лишь бы спросить.

– Нет. Твое не вижу. И свое… – Она задумалась на короткий миг. – Свое тоже не вижу. И Сатаны будущее не вижу…

– Уже хорошо, – сказал Карл. – Значит, ты не всемогущая, а обыкновенный человек. Почти обыкновенный. Ясновидение, телекинез, гипноз… это бывает! Об этом знали тысячи лет назад. Редко, правда. И слава богу, что редко. Но я читал где-то, что всякий человек к ним предрасположен, а потом забывает, и если эти способности развивать с раннего детства, то вырастает…

– Такое, как я, – закончила Марго.

– Такое, как мы, – с облегчением согласился Карл. – Посмотри, что я нашел в тумбочке в моей спальне, – Карл порылся в кармане куртки и протянул Марго большую серебряную монету. – Я нашел ее вон там, после дождя, – он махнул рукой в сторону дома.

Марго взяла у него из руки теплую монету. Спросила:

– А я ее видела… раньше?

Карл задумался, пытаясь вспомнить.

– Нет, наверное. Я боялся, что Павел тоже увидит и отнимет. Спрятал под ящик тумбочки, а вскоре Учитель увез нас. Я так и не успел ее достать. И мое сокровище пролежало в тумбочке все эти годы, представляешь? – Он рассмеялся немного делано. Потом добавил: – Знаешь, Марго, ты не переживай! Если захочешь, мы можем приехать сюда еще раз. Летом. Посмотришь классные комнаты, можем спуститься вниз, туда, где были белые мыши… Ты хотела взять одну мышку себе, но Андрей сказал, нельзя…

– Знаешь, Петя, не думаю, что мне захочется приехать сюда еще раз. Мне здесь не по себе. Я чувствую что-то… плохое! Я думаю, ты и сам не знаешь всего. Что может запомнить пятилетний ребенок… Но я чувствую! Понимаешь, чувствую здесь! – Марго приложила руку к груди. – Не хочу ничего знать… – добавила она, помолчав. – Пойдем?

Когда они уже подошли к машине, раздался негромкий металлический звук, плоское жестяное блямканье, подхваченное вязким лесным эхом. Марго вздрогнула и испуганно оглянулась.

– Это колокол, – сказал Карл. – Здесь старая церковь рядом.

– Церковь? Здесь?

– Я тоже удивился. Она сгорела когда-то… может, молния ударила.

– И там ничего нет?

– Только черные стены. И колокол. Удивительно, что его до сих пор не украли.

– Колоколом сзывают людей, – сказала Марго. – А когда он бьет так… ни для кого, в глухом лесу… – Она зябко повела плечами.

– Его раскачивает ветер, вот он и бьет. Ему все равно, где бить. Не вижу в этом ничего особенного. А ты, Марго… не понимаю! Ты открываешь пудовые железные двери и боишься какого-то старого колокола. Он бьет так уже десятки лет! Не ожидал. Это сейчас здесь глухой лес, а раньше было село, потом, наверное, тоже сгорело, как и церковь. Хочешь, пошли, посмотришь сама! Ты сказала, колоколом сзывают людей, вот и пошли!

Марго колеблется. Вздрагивает от нового удара.

…Церковь, казалось, стала еще меньше. Черные стены на белом снегу. Снег внутри. Через проломы в кровле виднеется белесое небо. Наверху, в узкой, чудом уцелевшей башне, бьется невидимый колокол, напрасно сзывая паству – никто не услышит и никто не придет. Две краски – черная и белая. Снег и уголь. Свет и тьма. Добро и зло.

Черный широкий вход, обугленные бревна. Остатки алтаря, тоже обуглившегося. Справа уцелевшие крошечные фрагменты иконы – бьющие в глаза неожиданно золотом и небесной лазурью. Марго задирает голову, пытаясь рассмотреть колокол. Наверху вкруговую – черные бревна-перемычки, как колесные спицы. Центральное треснуло, торчат под углом два неравных конца, короткий и длинный. На одной из стен висит на длинной цепи чудом уцелевшая медная лампада. Под ней – линялая тряпка, бывшее вышитое полотенце, тоже уцелевшее чудом.

Печально, пусто, тихо…

Скрип шагов снаружи. Кто-то неторопливо идет по крыльцу, скрипит старое дерево, скрипит снег. Карл и Марго переглядываются. Шаги стихают. Высокая фигура вырастает в дверном проеме.

– Здравствуйте! – говорит человек, улыбаясь. – Вот и встретились!

Долгая минута молчания. Сумерки, казалось, сгущаются на глазах.

– Сатана! – кричит Марго отчаянно.

– Ну что ты, Мария, – говорит Павел. – Куда мне до врага человеческого. Всего-навсего скромный любитель. – Он, улыбаясь, смотрит на них. Улыбка его вполне доброжелательна. Ему удалось собрать их вместе. И сейчас он чувствует себя старшим. По-настоящему. Пастырем. Полководцем. Все получается, как он задумал. – Сколько лет, сколько зим… – В голосе его теплота, он действительно рад их видеть. – Салют, Мария! Не ожидала? А что это вас в церковь потянуло? Грехи замаливать? – Тон шутливый. – Привет, Петр! – Улыбка сползает с лица, он дает понять, что предстоит сквитаться за сцену в кафе. Он полон великодушия, он готов принять и простить… обоих. Семья. Единственные близкие ему люди. Одно целое. Только нужно, чтобы они поняли… чтобы поняли… раз и навсегда… Мысль ускользает, и Павел хмурится. Чтобы поняли, что он теперь… Авенир… старший… – А ты не верил, что встретимся снова, – говорит он укоризненно. – Мы же не договорили тогда… Ты что, не рад?